Бонус.
Жизнь без Эдварда.
Спустя день.
Я думала, что буду вырывать себе волосы на голове после смерти Эдварда, но это не так. Просто тихо сидела на его любимом кресле-качалке и молчала. Я никого не замечала. Дочь изредка ко мне подходила и что-нибудь спрашивала, но я отворачивалась и смотрела куда угодно, только не на ЕГО принцессу. Это пока что было слишком больно. Прошёл всего день после кончины мужа, мне даже не свыкнуться с мыслью, что он не позовёт меня или не поцелует в щёку. Не уберегла. Все мужчины в моей семье покинули меня. Сначала Ник, теперь любимый, а ещё и раньше мой любимый дедушка. Остался только внук, но Николь должна сохранить его, пусть он умрёт от старости через много-много лет.
Я долго отходила после смерти Ника, пару раз была в запоях. Как так? Мой мальчик погиб. А я его так любила! Он хотел сделать Николь предложение руки и сердца, но чуть опоздал. На какой-то грёбаный день опоздал. Мой сын провёл более семи часов лёжа на операционном столе, но в конце концов отказало сердце. Потом уже помощь медиков требовалась мне. У меня были жуткие истерики, и спасала меня только малышка Рене, но вот в данный момент она не является моим лекарством.
Анабелль кружила по комнате, обзванивая различные похоронные бюро, что бы организовать лучшие похороны для своего отца. Она всего лишь не подавала виду, как ей плохо, но я знала, что внутри неё бушует буря, которая затихнет, но не так быстро, как бы ей хотелось.
Кэйти сидела на диване и плакала, но я не могла её успокоить, мне самой было сейчас ужасно плохо.
Милый, зачем ты дымил, как паровоз? Если бы ты не курил, мы бы сейчас не сидели бы здесь с такими угрюмыми лицами, не обзванивали бы твоих друзей, что бы оповестить их, что ты покинул нас навсегда. Я знаю, что многие из них будут плакать, настоящими слезами, а не просто пустят каплю, изображая, будто им жаль, а на самом деле в глубине души злорадствовать, что твоя семья осталась без кормильца.
Настенные часы сегодня тикали громче, чем обычно, ещё более выводя меня из себя. Они давили мне на нервы, будто доказывая, что время Эдварда истекло, а я всё ещё живу, здесь, без него.
Дети поглядывали на меня опасливым взглядом, они боялись повторения истории. Но нет, я выдержу. Он просил позаботиться о нашей девочке, которую мы оба обожали. Она была нашей дверью в новую жизнь. Она оставила позади все беды, которые мы пережили из-за ошибок молодости, из-за наших глупостей.
Анабелль кинула телефонную трубку на диван, а сама оперлась на дверь и тихо по ней сползла. Её лицо было прикрыто руками, а плечи вздрагивали. Вся боль вырвалась наружу. Рене присела рядом с ней и обняла сестру. Они прижались друг другу лбами и плакали.
Мы остались одни. Но скоро это перестанет быть значимым.
У Кэйти есть муж, с которым она безмерно счастлива.
Анабелль переехала к своему жениху, может они перенесут свадьбу на более поздний срок из-за сложившихся событий, но и они будут счастливы.
Рене осталось совсем чуть-чуть, я и глазом моргнуть не успею, как она вырастет и покинет наш дом.
Я останусь одна, я похороню себя заживо, хотя почему похороню? Я и так похоронила себя вчера, моя душа умерла вместе с ним. Я не хочу быть одна, это будет слишком больно, слишком трудно. А другого «любимого» мне не надо. Знаю, что ещё есть шанс, но он мне не нужен.
Не пойми откуда передо мной появился Джеймс. Внук обнял меня и тихо прошептал: «Я буду с тобой, ба». Я посадила мальчишку к себе на колени и крепко-крепко прижала к себе. Он отталкивался об пол ногами, чтобы кресло не прекращало качаться, и что-то невнятно шептал.
Спустя три дня.
Меня кое-как выволокли из машины и потащили в дом. Я рыдала словно умалишённая. Мы только что приехали с похорон.
Когда стали закапывать гроб, то я не выдержала и кинулась к яме, но меня удержали руки Анабелль, Рене и Кэйти. Я просила меня отпустить, просила мне позволить уйти вместе с ним, но девочки и слышать ничего не хотели, они вцепились мне в руки и держали так до конца церемонии, а я громко кричала и плакала. Люди смотрели на меня сочувствующими взглядами, фотографы старались всё запечатлеть, потом, наверное, появятся много таблоидов с моей фотографией и надписью «Каллен сошла с ума, устроила показуху на кладбище».
А знаете что, срать я на это хотела с высокого моста. Мужа мне уже никто не вернёт! Актёр умер, теперь его семья не будет под таким бдительным контролем. Я могу делать что хочу, репортёры теперь не будут следить за каждым моим шагом.
Рене открыла дверь нашего дома и девочки затащили меня во внутрь. Я упала на колени и зарыдала ещё сильнее, выкрикивая различные ругательства в адрес моего мужа. Моего покойного мужа. Пусть он знает, как мне без него плохо, пусть, ублюдок знает, что в следующей жизни я его убью, я эти сигареты засуну ему в глотку, чтобы неповадно было. Я буду его так же сильно любить, но спуска не дам. В следующей жизни он мне не изменит, я его от себя далеко не упущу. Он будет только мой. У нас будет куча детей, что бы он и подумать не мог о курении, он ещё наших малышей будет ругать за найденную пачку сигарет в кармане. Там, мы умрём в один день, что бы нам, двоим, было хорошо, а дети не будут плакать, зная, что мы счастливы.
Рене пришла с тазом воды и вылила его на меня, попутно она кричала. Что бы я перестала над ними издеваться, всем и без того тошно. Анабелль и Кэйти за этой сценой просто наблюдали сидя на диване. Они соглашались с действиями младшей сестры, тем более Кэйти нельзя нервничать, это вредно скажется на её малыше. Надо прекращать, но я не могу.
Перед глазами всё поплыло, всё стала так, будто я смотрю на всё со дна бассейна. Голоса становили дальше, я уходила глубоко в себя. Наступала спасительная темнота. Может, там я увижу любимого, наподдаю ему под зад за всё то, что он натворил, а потом отпущу. Наверно, отпущу. Я ещё не решилась.
Упав на пол, я закрыла глаза.
Спустя год, без одного дня.
Скоро, совсем скоро. Я перебирала наряды в шкафу ища то, что я могла бы надеть на кладбище.
Слишком ярко.
Слишком тёмно.
Слишком вульгарно.
Слишком закрыто.
Чёрт, нет ничего подходящего! Я же хочу просто с ним попрощаться, сказать ему, что отпускаю его, ненадолго. Всего лишь до конца моей жизни, а уж потом путь бежит, потому что там я его заключу в свои цепкие объятия. Засранец, я уже свыклась с твоей смертью. Дети заставили, в основном Рене и Джеймс, которые порой кричали на меня за то, что не уделяю им внимания. Да, вдовой быть не легко, приходиться на те деньги, которые я получала прокармливать не только себя, а ещё и дочь. Если я могу в одном и том же ходить долго, то Рене всё ещё растёт, ей гардероб нужно обновлять чаще, чем мне.
Милый тебя нет, теперь мне приходиться разгонять парней с нашего крыльца, чтобы они не доставали твою принцессу.
Мне тебя так не хватает, ты не можешь, будучи в гробу, дать мне совет, как лучше поступить. Но иногда мне кажется, что я слышу твой голос. В такие моменты я понимаю, что это грань, от которой я должна уйти подальше, выпив таблеточку успокоительного.
Я хожу к психологу, он мне помогает перенести всё это дерьмо, которое вылилось на меня с «ведра». Но наша дочь и внук тянули меня из этой лужи, а врач старался заставить мои ноги идти подальше от этого ведра, из которого с каждым днём всё больше отходов выливалось.
А вот и подходящее платье. Оно бежевое, деловое, но не слишком закрыто. Есть разрез, но не глубокий, юбка карандаш длиной чуть выше колена. То что надо, тебе бы, Эдвард, понравилось.
Знаешь, а мне уже не сложно произносить твоё имя, как вслух, так и мысленно. Не больно, ни чуточки. Я переборола себя, ты бы гордился мной, я переборола произносить твоё имя быстрее, чем имя нашего сына.
Надев быстро платье, я пригладила волосы рукой, даже не поглядевшись в зеркало. На самом деле плевать, как я выгляжу. Машину сегодня я в гараж не загоняла, поэтому не надо будет мучиться с выездом. Езда «задом наперёд» мне давалась всегда с трудом, я даже так разбила пару машин. Забравшись на водительское сиденье, я завела машину и поехала сказать тебе пока.
