Как вышло, что за одно только мгновение все смешалось, стало неустойчивым и опасным? Я горько пожалел, что оставил их наедине, что доверился псу, но было уже поздно думать об этом.
Я замер на допустимом расстоянии, решая, как мне поступить - попытаться отбросить Джейкоба, что неизбежно вызовет его перевоплощение и приведет к драке, или подождать действий стаи, которые уже выступили с другой стороны леса, громко предостерегая меня от опрометчивых действий. Они хотели помочь, предотвратить конфликт. А может, ситуация разрешится сама, подумал я.
Я впился взглядом в Блэка, следя за каждым его движением и мыслью, ловя возможность вырвать Беллу из его лап.
Белла непонимающе и все еще доверчиво смотрела в глаза своего лучшего друга, который был настолько близок к черте, что его явственно трясло. Ревность, ярость, злость я читал в его сознании, но он не думал о причине всего этого.
Волки сделали несколько шагов вперед, приближаясь к собрату, и, совершенно непонятно каким образом, рядом со мной вдруг появился Сет, готовый, как и стая, помочь. Никто не хотел драки.
- Это личное, - пролепетала Белла, теперь испуганно, и дрожащий тон ее голоса заставил все мои мышцы напружиниться, а кулаки сжаться. Это было абсолютно непреодолимо.
"Мы разберемся", - настойчиво повторяли волки, глядя то на меня, то на Джейкоба, и подступая вплотную. Их мысли кричали, приказывая ему остановиться, но он не слышал и не чувствовал их за своей спиной. Сет схватил меня за руку - пятнадцатилетний пацан пытался удержать меня, уберечь от непоправимого. И, что самое удивительное, защитить.
- Ай, Джейк, больно! Отпусти!
Внутри меня словно все перевернулось, перед глазами полыхнуло пламя. Я стряхнул руку Сета и сделал шаг вперед, но мальчишка загородил собой проход.
"Подожди! Подожди! Он справится! ОНИ справятся!" - молил он.
"Сет, отойди немедленно! - напрасно приказывал Сэм, глядя прямо на меня и обнажая клыки: - Каллен, держи себя в руках, мы не позволим вам драться!"
Джейкоба трясло, могу поклясться, что его очертания периодически расплывались.
– Белла! У тебя правда крыша поехала? - его голос дрожал, а пальцы все сильнее впивались в хрупкие плечи девушки, заставляя меня желать его смерти. - Нельзя быть такой дурой! Скажи, что пошутила!
Если бы не Сет, спиной закрывающий меня от Блэка и схвативший обе моих руки, не уверен, что сдержался бы и не напал без промедления. Он должен отпустить ее. СЕЙЧАС ЖЕ. Мои глаза испепеляли его пальцы, холод пронизывал меня до костей.
– Джейк, прекрати! - пискнула Белла, и Сет рванул вперед, подходя к Джейку почти вплотную и не скрываясь больше.
– Убери руки! - процедил я, глядя Блэку прямо в глаза. Они были пустыми, словно разум отключился, в них полыхала ненависть и ужас без единой связной мысли.
Он медленно, словно борясь с собой, повернул голову и остановил на мне свой горящий взгляд.
"Ты!" - была его единственная мысль, и ярость, которую он в нее вложил, заставила меня содрогнуться. По моему позвоночнику побежал ток в предвкушении неизбежности битвы. Его ничто не остановит. Неважно, что за причина.
– Джейк, братишка, перестань, – уговаривал Сет, подходя все ближе, медленно и осторожно. – Ты чуток перегнул.
Волки позади Блэка зарычали, но я их не слышал. Я был сосредоточен на предстоящей схватке. Что бы не послужило поводом, он не имеет права причинять Белле боль, я не позволю этого.
Наши глаза жгли друг друга, полные гнева, ненависти, ярости и готовности.
"Ты! Чудовище! Ненавижу... Ненавижу..." - Блэк перестал трястись, его мысли стали обретать осмысленность и решительность. Кроме ненависти, они были полны ужаса и недоумения. Я отвечал ему твердо - я дам ему бой, пусть только ОТПУСТИТ. МОЮ. ЖЕНУ.
– Ей же больно! – умоляюще шептал Сет, кладя руку на плечо Джейка. – Отпусти!
– Сию секунду! – ледяным голосом рявкнул я, сжимая кулаки.
"Только ради того, чтобы убить тебя, мерзкий кровосос!" - была его мысль, полная неистовства. Он предпринял почти невозможное усилие, ослабляя хватку и выпуская плечи Беллы. Его руки безвольно упали вниз, но были полны жажды убийства, жажды моей смерти.
Это был мой шанс. Драка отошла на второй план - главным стало спасение.
Прежде, чем кто-либо из оборотней успел среагировать и остановить меня, я очутился рядом с Блэком, схватил Беллу в охапку и перенес на три метра в сторону.
Волки ощутимо вздрогнули и переместились вперед, спиной я успел почувствовать жар их дыхания.
Я встал, закрывая Беллу собой, следя за каждым движением Джейкоба, а между нами, ощетинившись и оскалившись на меня, напружинились два волка. Сет, обхватив руками торс Блэка, пытался оттащить его.
"Никаких драк, Каллен, мы будем защищать его! Никаких драк!" - Квил рычал на меня.
"Мы уведем его. Только держи себя в руках," - Сэм.
Я стоял, не шелохнувшись. Белла была в безопасности, остальное не имело значения.
Джейкоба стало трясти с новой силой, как только он увидел, что Белла оказалась в моих руках.
"Отойди от нее, отойди! - выплевывал он бессмысленные для меня слова, - Ты не смеешь прикасаться к ней, тварь! Она не понимает, что творит! Оставь ее! В покое!"
Боль и ужас испепеляли его, слепая ярость бушевала внутри, набирая силу. Его взгляд стал осознанным, и я, наконец, понял причину.
- Я убью тебя! - прохрипел он севшим от злобы голосом, дергаясь в руках Сета. Он находился в таком исступлении, что его мышцы сковало, и Сету ничего не стоило удержать его. - Своими руками! Сию секунду!
Мое горло скрутило, когда смысл его ненависти дошел до меня. Его боль была настолько невыносимой, что я чуть не согнулся пополам. Не было никакой возможности отгородиться от кричащего образа в его голове, он заполнил все мое сознание, подчиняя себе и уничтожая мою решимость бороться.
Очертания Блэка вновь заколебались. Сэм утробно зарычал: "Сет! Отойди! Отойди от него!"
- Сет, в сторону! - прошипел я, понимая, что ни в чем не повинный ребенок сейчас пострадает, причем, из-за меня.
Но тот и не думал слушать, оттаскивая Блэка на целый метр. Сэм присоединился к нему, повернувшись ко мне спиной.
"Хоть у одного есть разум", - мелькнула его мысль.
Теперь затрясло и меня. Я все еще стоял в защитной стойке, я бы отдал жизнь, спасая Беллу, но морально я был побежден, полностью и безоговорочно.
Внутренний вопль Джейкоба раздирал на части мое сознание, ослепляя и лишая воли.
"Убийца!" - кричал он, захлебываясь ненавистью.
Картинка в его голове была слишком яркой, чтобы ее можно было заблокировать. Она была моим персональным кошмаром, символом моей самой страшной неудачи. Словно ожившее видение Элис продолжало преследовать меня, но теперь то была фантазия Джейкоба: сломанное, обескровленное тело Беллы в моих руках; чудовище с красными глазами, безразличное и думающее только о собственном удовлетворении, склонилось над тем, что раньше было полной жизни и яркого румянца девушкой. От уверенности, сквозившей в его мысленном крике, что все будет именно так, а не иначе, мое мертвое сердце сжалось и заледенело, скованное ужасом. Безжалостный убийца. Эгоистичное чудовище.
Он не был прав. Или был?
Какая часть моего согласия исходила из желания выполнить любой каприз Беллы, а какая из моего собственного? Не слишком ли легко я сдался? Не оправдываю ли свой эгоизм, перекладывая ответственность за принятое решение на хрупкие женские плечи?
Его ненависть передалась мне, вот только ненавидел я сам себя. А еще страх. И отвращение.
Чудовище. Меня нужно остановить. Я не должен допустить этого. Того, что настойчиво показывает мне судьба, и к чему опрометчиво подталкивает.
Страх и ненависть к самому себе разрушили ту малую толику уверенности, что я построил за два месяца. Он прав. Я не должен... Я не могу...
Содрогаясь внутренне, я потрясенно наблюдал, как Джейкоб на буксире, подталкиваемый Сетом и Сэмом, исчез в лесу. Как только деревья скрыли их, ненависть в голове Блэка сменилась отчаянием и душераздирающей болью. Он любил Беллу. И он прощался с ней, снова. Но сейчас это было по-другому. Он не просто прощался, он будто... хоронил ее. От его убежденности, что я непременно убью ее, меня затошнило. Но моя боль была ничто по сравнению с его. Он... плакал. Настоящие человеческие слезы текли по его лицу, он оплакивал свою несостоявшуюся любовь. Бессилие душило его, невозможность спасти жизнь и чистую душу девушки убивала его. Это были слезы боли и страдания, которых у меня нет и никогда не будет.
- Мне так жаль, - шепнула Белла из-за моей спины, и это мигом привело меня в чувство. Главным была забота о ней, а не мои возродившиеся сомнения.
– Все хорошо, Белла, все хорошо, – пробормотал я, чувствуя ее драгоценное тепло позади себя. Просто удивительно, что все закончилось благополучно, я был уверен, что битвы не избежать. Она могла пострадать. Она могла погибнуть. И снова по моей вине. Сколько еще это будет продолжаться?
Один волк все еще стоял передо мной. Квил. Он кинул на меня неприязненный взгляд:
"Успокой ее. Джейкоб не вернется, мы берем это на себя. Извиняться не буду. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь."
Я коротко кивнул, и он, фыркнув, исчез в лесу, направляясь на помощь Сэму и корчащемуся от душевных мук Джейкобу. Это было ужасно, никогда не видел ничего подобного. Он... словно был в аду. Боль затмила все другие его мысли, сплошной комок отчаяния и безнадежности. Он был жалок, и несчастен, и подавлен до такой степени, что не мог идти. Сэму пришлось перевоплотиться, чтобы помочь Сету нести его. Сострадание к Блэку было во мне гораздо сильнее ненависти или ревности, но имел ли я право на это.
– Ну что ж, – сглотнув, проговорил я, – пойдем обратно.
– Но Джейк…
Она все еще думала о нем, переживала за него. Хорошо, что она не видела того, что я сейчас, через мысли Сета и остальных.
– Сэм его скрутит, - я успокаивающе обнял Беллу за плечи. - Они ушли, все.
Ей было больно. Наверняка. Но ничего нельзя было поделать. Я мог только утешать ее. Это все, что мне оставалось.
– Эдвард, прости! - полным слез голосом произнесла Белла. - Я так сглупила…
– Ничего страшного ты не сделала,- уверил я ее, обнимая крепче.
– Кто меня за язык тянул? Чем я думала?
– Не волнуйся, - я коснулся кончиками пальцев ее лица, отмечая бледность щек, и заглянул в наполненные раскаянием и горем глаза. – Надо идти обратно, пока нас не хватились.
Сказав это, я обратил свой слух на площадку, полную веселья. Шум гостей, музыка, сама свадьба - все теперь казалось каким-то нереальным, как будто не из этой жизни. Элис и Розали развлекали гостей, Эсме и Карлайл стояли на страже, готовые придти на помощь Элис, если кто-то заметит отсутствие молодоженов. Эммет и Джаспер с тревогой вслушивались в черноту ночи, туда, где стояли мы, и куда ушли волки. Я прочел их готовность броситься мне на помощь, они с трудом оставались на месте все это время. Нужно было возвращаться, срочно.
– Дай мне пару секунд, – взмолилась Белла, с трудом сдерживая слезы, которые душили ее. Джаспер мог бы ей помочь, нам стоило вернуться.
Мы молча стояли, и я ждал, слушая, как ее сердцебиение замедляется и дыхание становится ровнее.
– Как платье? - нервно спросила она.
– Все в порядке, - уверил я ее. - И прическа волосок к волоску.
Меня больше интересовали ее плечи, но я побоялся спросить, не больно ли ей. Побоялся, что захочу отомстить.
Белла несколько раз глубоко вздохнула.
– Хорошо, идем, - прошептала она почти спокойно.
Я не мог то же самое сказать о себе, когда, обняв за плечи, повел ее в сторону мерцающих огней. Я чувствовал себя опустошенным. Осознание действительности обрушилось на меня, тяжесть вины легла на мои плечи. Ужасающая картинка возможного будущего занимала все мои мысли, обнажая жестокую правду, на которую я так беспечно и эгоистично закрывал глаза. Убийца, думающий только о собственном удовольствии, забывший, кто я. Рядом с Беллой мне так отчаянно хотелось стать человеком, что я безответственно позволил себе надеяться, что стал им? Это не так! Разве могут руки, несущие несгибаемую, нечеловеческую силу стать аккуратными и надежными? Нет. Способен ли яд на моих зубах, так легко и неподвластно вырывающийся в ответ на призыв крови, ЕЕ крови, остаться там, где ему и место - внутри, под жестким моим контролем? Я знал, что нет. Сможет ли монстр, живущий во мне, так жаждущий воспользоваться моей слабостью или рассеянностью, почувствовать сострадание или любовь, если вдруг вырвется на волю? Нет, нет! Я не человек и никогда не стану им. Нужно прекратить обманывать себя. Я - хищник, а она - жертва. Как глупо думать, что любовь сделает меня человечнее. Это только фарс, внешняя оболочка, бесполезная попытка доказать, что я лучше, чем есть на самом деле. Притворство, скрывающее истинный облик зверя, безжалостного и бездушного. Сильного, неуправляемого, безразличного.
Я крепче обвил талию Беллы своими руками - я хотел защитить ее от самого себя, от своих мыслей, от будущего, от настоящего, от всего. Снова я подумал, как было бы здорово, если бы мои ноги никогда не ступали по этой земле. Я должен был умереть сто лет назад, как и было предначертано, а не жить так непростительно долго в обличии монстра и убийцы. Но, по какой-то странной иронии или глупой ошибке судьбы, мне было даровано бессмертие и всемогущество. "Мы для них - Боги." Я потряс головой, отчаянно желая избавиться от правды, так больно ранящей и заставляющей меня жалеть о собственном существовании.
Мы очень осторожно появились на краю площадки, незаметно сливаясь с толпой гостей. Мы просто стояли, обнявшись, будто о чем то разговаривали или только что прекратили танцевать, и только слабая тень беспокойства на лице Беллы выдавала, что все не так гладко.
Белла оглядывала гостей пытливым взором, удивлялась, что никто ничего не заметил. Я, игнорируя мысленные крики в мою сторону родственников, не отрываясь смотрел на Беллу, но был сосредоточен не на ней, а скорее, на самом себе. Я пытался придумать, что еще я могу сделать, чтобы уберечь ее от себя. Так, чтобы это было безболезненно! И раз за разом мои попытки терпели крах, разбиваясь о неприступную стену ее упрямства. Ничего. Я ничего не мог сделать, по крайней мере так, чтобы ей не было больно. Только моя уступчивость делала ее счастливой. Нет выхода.
Джаспер и Эммет смотрели на меня напряженно, особенно Джаспер. Он был в недоумении от силы моих переживаний. Но я ничего не мог с этим поделать, у меня будто выбили почву под ногами, лишили сил. Отчаяние и ненависть к себе захлестывали меня, стерев все хорошее, что я чувствовал до прихода Джейкоба. Мысли метались хаотично, потому что времени что-то изменить не осталось, совсем. Да я и не хотел, что было страшнее всего, и что заставляло еще сильнее ненавидеть себя. Я стиснул зубы, понимая, что проигрываю. Я чувствовал себя... слабым. Я не хотел ничего менять - я хотел быть с ней, хотел, чтобы она любила меня, спасала меня. Хотел смотреть в нежную глубину ее глаз... вечность. И все же я должен быть сильнее.
А сейчас я был обязан прежде всего проверить обстановку, ответить на взволнованные вопросы моей семьи. А еще прежде - убедиться, что в порядке Белла, не допустить ее страданий по моей вине, утешить...
– Ты… - начал я.
– Я нормально, - быстро ответила она. - Просто поверить не могу. Что со мной не так?
Это ее вечное самообвинение болью резануло мою совесть. Разве ОНА виновата в том, что произошло? Вина всецело лежала на мне, на чудовище, которое посмело заявить свои права на то, что ему не принадлежит.
– Все с тобой так, - прошептал я, надеясь, что она услышит мольбу в моем голосе, и, увидев, кто главный виновник, перестанет напрасно корить себя.
Она глубоко задумалась, а я наконец-то смог обратить внимание на мысли моих родственников, которые уже не на шутку разошлись.
"Эдвард, подойди и объясни!" - требовательно, Карлайл. Он не спускал с меня глаз.
"Что-то случилось. Мой мальчик больше не выглядит счастливым..." - испуганно, Эсме.
"Да что произошло? Почему Эдвард вернулся не в себе? Почему нам нельзя было вмешаться, раз все так плохо было?" - Эммет, возмущенно.
"Они ушли," - Элис, с облегчением.
"Эдвард, что за паника?! - Джаспер, с болью. - В таком состоянии ты никуда не полетишь!"
Ах, остров. Мое сердце болезненно сжалось. Может, стоит здесь, прямо сейчас, отказаться от своего обещания? Пока не стало слишком поздно! Я ведь не человек, я только удачно им притворяюсь, введя в заблуждение свою наивную доверчивую жену и всех этих людей на празднике.
Мой взгляд скользнул по любимому лицу, расстроенному и задумчивому, по толпе веселящихся, не замечающих опасности, гостей, и остановился на бледных лицах моей семьи.
Все мы - не люди. Мы - звери, пытающиеся обмануть свою природу, но по сути остающиеся ими, вечно балансирующие на лезвии ножа и ставящие под угрозу жизни людей, с которыми неосторожно и легкомысленно позволяем себе находиться рядом. Все эти люди - гости - не знают, что попали в логово самых жестоких и совершенных хищников на планете. Они рискуют своими жизнями, ради чего? Ради моего эгоистичного стремления завладеть душой, телом и сердцем бескорыстной, невинной, доброй и бесконечно доверчивой девушки.
Мое собственное сердце разорвалось на части от понимания, насколько низок и кощунственен мой поступок. И эта свадьба, все мои обещания, клятвы у алтаря, признания в любви - все это меркло перед предстоящим кошмаром, когда я уничтожу ее душу. А еще раньше - я заберу ее невинность, и, что очень вероятно, в процессе убью ее. Чем я лучше Майка Ньютона с его похотливыми фантазиями, или Тани, испытывающей скорее досаду, чем настоящее раскаяние от убийства сотен ни в чем не повинных влюбленных в нее мужчин. Ничем. Я точно такой же, как они, только зачем-то выдумывающий себе жалкие оправдания. Любовь не может стать оправданием, если она несет разрушение.
- Не надо больше об этом, - попросила вдруг Белла, и я испугался, что она прочла мои мысли.
На ее лице застыло решительное выражение, губы сжаты. Но я не знал, о чем она думает. Сожалеет ли о своем потерянном друге, или он смог посеять в ней сомнения насчет меня? Если так, то он был абсолютно прав, и я принял бы любое ее решение. Было глупо и безрассудно согласиться так рисковать жизнью Беллы. Мне следовало быть умнее и настойчивее, и не позволить ей уговорить себя.
- Эдвард? - вдруг спросила Белла, и звук моего имени, произнесенный ее нежным, встревоженным голоском, еще сильнее всколыхнул во мне чувство невыносимой вины.
Она подняла голову, потому что я все еще продолжал молчать. Но я не смог бы сейчас заглянуть в ее глаза, иначе утонул бы в топленом шоколаде ее доверчивого взгляда, растворился бы в нем, сдался, уступил, опять. Закрыв глаза, я прислонился своим лбом к ее. Я знал, что сейчас я собираюсь чудовищным образом нарушить свое главное обещание, тогда как она свое полностью выполнила - вышла за меня замуж. Желание спасти ее жизнь и невозможность изменить решение, не обидев ее, разрывало меня на части. И все же я должен был сказать это.
Неожиданно я ощутил острую необходимость в тепле ее тела около себя - это было напоминанием, ради чего я живу. Ради биения ее сердца, ради существования ее души. Заключив ее в крепкие объятия, полностью обвив ее руками, я еле слышно прошептал:
– Джейкоб прав. О чем я думаю?
Ужасный образ сломанного и обескровленного тела Беллы в моих руках продолжал стоять перед глазами, пронизывая меня страхом и отвращением.
– Нет, не прав, – в голосе Беллы я различил нотки паники. – Джейкоб слишком субъективен, чтобы мыслить здраво.
Ее доверие было слишком легкомысленным, ни на чем не основанном.
- Почему они не дали ему сделать это? - пробормотал я, падая в пропасть отчаяния, желая сейчас только одного - исчезнуть с лица земли.
- Пусть бы лучше убил меня за одну только мысль о возможности быть с тобой. Я не имею никакого права...
– Прекрати! – прервала меня Белла резким тоном.
Она крепко сжала мое лицо ладонями, и жар ее крови проник сквозь мою кожу. Это было настолько приятное, такое восхитительное и необходимое мне тепло, что дальнейшие слова вылетели у меня из головы. Вдруг захотелось дышать, словно бы ее руки оживляли меня. На несколько секунд я растерянно погрузился в эти ощущения, как будто это было лекарство, облегчающее мою боль.
Ее молчание длилось дольше, чем я мог выдержать, и я открыл глаза.
Она словно этого и ждала, и тут же заговорила, как только поймала мой взгляд:
– Ты и я. Остальное неважно, - велела она с неожиданной уверенностью в голосе, - Больше ни о чем тебе сейчас думать нельзя.
Ее слова звучали почти как приказ, в глазах не было ни капли сомнений. Как может кто-то настолько хрупкий обладать такой силой надо мной? Я почувствовал, что тону в ее глазах, но, как ни странно, это не делало меня слабым, а, наоборот, возвращало мою уверенность. Она хочет этого. Ей это нужно. Я поклялся перед алтарем, что сделаю ради ее счастья все, и даже БОЛЬШЕ.
- Слышишь? - потребовала она, сдвинув брови и твердо и решительно глядя мне в глаза.
– Да, – выдохнул я, чувствуя, как ее вера в меня и убежденность в правильности принятого решения передаются мне.
– Забудь, что приходил Джейкоб. Ради меня. Обещай, что не будешь вспоминать.
Ради нее. Да. Я должен.
– Обещаю, - кивнул я.
– Спасибо, Эдвард, - мягко произнесла Белла. - Я не боюсь.
Мое сердце тут же отчаянно сжалось.
– А я боюсь, – прошептал я, обреченно пытаясь выбросить из головы все плохое, цепляясь за тепло ее тела как за спасательный круг.
Я обнял ее еще сильнее, это было уже почти неприлично, но мне было все равно. Она была нужна мне. Рядом с ней все обретало смысл, даже такое неправильное, небезопасное намерение. Ради возможности быть со мной Белла не побоялась рискнуть существованием собственной души. Какое право я имею поддаваться сомнениям, как последний трус, когда такая хрупкая девушка проявляет чудеса стойкости и доверия? Я обязан дать ей все, что она хочет, даже если считаю это невыполнимым. Иначе наша потребность друг в друге потеряет свое значение, и Джейкоб окажется прав.
На секунду в моей голове всплыло болезненное воспоминание: Джейкоб Блэк, страстно и без всякой осторожности целующий Беллу, уже согласившуюся стать моей женой. Меня передернуло - как близок я был тогда к тому, чтобы потерять ее. Нет, я не мог позволить страху разрушить мою решимость. Она хочет этого именно от меня. Если я продолжил бы отказывать ей, в конечном итоге она получила бы это у кого-то другого, и этот кто-то очень бы обрадовался такой возможности. Конечно, правильнее было отпустить ее, но я быстро признал полное поражение в борьбе с собственным эгоизмом. Еще с того злосчастного поцелуя. Стоило мне увидеть воочию, как это может быть, если Белла выберет не меня, и я сдался, сраженный перспективой остаться одному. Это было бы сродни смерти, добровольное самоуничтожение. Именно тогда я понял, что, возможно, уже неспособен отпустить ее. Да, я бы пытался держаться в стороне, но неизвестно, смог ли бы. Может, я бы боролся за нее.
Но она выбрала меня, и мне не пришлось узнать, каково это могло бы быть. К счастью.
И сейчас это снова походило на вызов. Как тогда. Только цена слишком высока - одна жизнь, одна душа, Беллы. И это пугало меня гораздо сильнее, чем перспектива одиночества. Я все еще продолжал обнимать ее за талию, впитывая драгоценное тепло каждой мертвой клеточкой своего тела, нуждаясь в ней. И это противоречие - невозможность совместить две противоположные потребности - мучило меня.
- Не бойся! - Белла глубоко вздохнула и улыбнулась, такой проникновенной и легкой улыбкой, как будто ничего страшного не произошло. — И, кстати, я тебя люблю.
Я не выдержал и улыбнулся в ответ.
— Поэтому мы здесь, - ее слова заставили мое холодное сердце оттаять и наполниться надеждой.
И в этот потрясающий момент, когда я , наконец, почувствовал первые проблески облегчения, нас прервали.
— Ты монополизировал невесту, — весело и громко вскричал Эммет, подходя из-за моей спины.
Его внутренний голос был серьезен, как никогда:
"Немедленно подойди к Карлайлу и остальным. Неужели это так трудно - услышать нас? Ты ведь вроде телепат. Сколько можно игнорировать семью? Джаспер чуть с ума не сошел, иди успокой его, пока Элис тебе шею не свернула! И, кстати, твоей жене тоже не помешает отвлечься. Уж я-то это сумею сделать!"
— Позволь потанцевать с моей маленькой сестричкой. Может это мой последний шанс заставить ее покраснеть, - он громко рассмеялся, многозначительно приподняв одну бровь.
Слабо улыбнувшись на его неуместную шутку, я все же уступил, а сам отправился в дальнюю беседку. Карлайл и остальные ждали меня там.
Едва я зашел, меня засыпали вопросами. Я спокойно и обстоятельно рассказал обо всем, что случилось. Карлайл удовлетворенно кивал, радуясь, что конфликт удалось погасить без потерь.
Розали была в бешенстве, считая приглашение оборотней моей величайшей ошибкой.
Джаспер настороженно слушал, слишком уж внимательно изучая мое настроение. Это начинало действовать мне на нервы. Как будто его мнение, на чем бы оно ни было основано, могло остановить меня. Почувствовав мое растущее раздражение, он немного отступил, оставив меня в покое. Элис все это время успокаивающе гладила его руку, улыбаясь каким-то своим мыслям.
Я проник в ее голову и вместе с ней смог почувствовать облегчение от того, что она снова может видеть будущее. Глядя на меня, она улыбнулась и стала перебирать в уме варианты своих видений о медовом месяце: вот мы плаваем с дельфинами, поднимаемся в горные джунгли, строим замки из золотого песка на солнечном берегу. Она не лезла в интимную часть, но уже одно то, что все это БУДЕТ, вселяло уверенность в благополучном исходе главной цели путешествия. Белла была жива и счастливо смеялась в каждой из картинок. Я почувствовал, как напряжение уходит из меня и улыбнулся Элис в ответ. Она подмигнула.
Джаспер проследил за нашими взглядами и неодобрительно нахмурился.
- Дорогая, ты уверена? - прошептал он ей на самое ухо.
- Все будет в порядке, - кивнула Элис, не переставая смотреть на меня.
Карлайл, догадавшись, о чем мы, ободряюще стиснул мое плечо.
- Хочу напомнить, - начал он деловым тоном, - что мы все будем наготове. Я забронировал билеты для себя, Эсме, Элис и Джаспера. Мы прилетим немедленно, если все выйдет из-под контроля. Элис...?
- Все будет хорошо... вроде бы, - она широко улыбнулась. - Если что, я купила несколько пар линз карего цвета, чтобы скрыть красные глаза.
В ее голове промелькнуло видение - Белла с белой мраморной кожей и красными глазами. Они с Элис стоят, обнявшись, и с нежностью глядят друг на друга. Они счастливы.
Не уверен, но, кажется, я почувствовал исходящее от Элис ожидание или даже нетерпение. Как будто она НАДЕЯЛАСЬ, что наша поездка закончится именно таким образом.
Мой рот открылся, а затем я посмотрел на сестру осуждающе. Но она и не подумала испугаться. Вместо этого она нахально подняла одну бровь, а затем и вовсе широко улыбнулась:
"Извиняться не буду," - и она с бесстыдством маленького чертенка погрузилась в мечты о своей новорожденной подруге. Казалось, она готова начать прыгать от счастья.
Я отвернулся, дав себе слово, что она ошибается, снова.
"Все равно уже скоро," - хмыкнула она мне в спину, но я проигнорировал это.
Карлайл в это время продолжал говорить:
- Я приготовил документы для Беллы на новое имя, мы с Эсме будем опекунами душевнобольной девочки - это поможет объяснить ее странное поведение, если нам придется находиться среди людей.
- На самом деле есть шанс, что волки позволят нам нарушить договор, - и я рассказал всем о странном настроении Билли. Да и Сэм обошелся без угроз в мой адрес во время инцидента, хотя прекрасно слышал, из-за чего чуть не произошла драка.
- Это интересная новость, - задумчиво произнес Карлайл. - Белла сможет навещать отца, как и хотела. Но нам все равно придется уехать на первое время.
- Джаспер поможет перевезти Беллу в любое место планеты, - Элис с любовью и гордостью посмотрела на мужа.
Я слегка поежился, насколько все спокойно говорят о том, что может случиться. Покопавшись в голове у Элис, я заметил, что она намеренно избегает думать о третьем, самом худшем, варианте развития истории. Мысленно я поблагодарил сестру - мне не придется оправдываться перед всеми и выслушивать сочувствие и советы, раз она никому не сказала об этом. Кроме Джаспера, но он хранил тайну. Еще Карлайл знал, но он слишком верил в меня, чтобы думать об этом.
- Отлично, - невозмутимо говорил он. - Ну, вроде, мы все предусмотрели. Эдвард, ты как? Готов?
- Нормально,- я ощущал нарастающее напряжение от такого пристального внимания к моей персоне. Я чувствовал себя так, будто еду не в романтическое путешествие, а отбывать тяжелую дисциплину, причем экзаменаторы будут внимательно следить за каждым моим шагом. Конечно, иначе было нельзя. Именно так и стоило к этому относиться, ведь на кону стояла жизнь человека и целостность семьи в целом. Этот разговор и все меры предосторожности были необходимы, но раздражение продолжало бурлить во мне.
- Джаспер? - Карлайл искал подтверждение моим словам.
Я с трудом подавил негодование, хотя был неправ.
- Он... в порядке, - нехотя согласился Джаспер и отвернулся. Он солгал. Он вовсе не считал, что я в порядке. Не сейчас, не после моей встречи с Джекобом Блэком, когда он смог прочувствовать весь спектр моих потрясающих сомнений.
Розали фыркнула.
- Роуз? - недовольно спросил Карлайл. - Ты тоже хотела бы высказаться?
Она снова фыркнула, закатив глаза.
- Жена его, ему и решать.
- Э-э, братишка, да тебя тут, смотрю, заклевали совсем, - засмеялся появившийся из ниоткуда Эммет. Он по-хозяйски облокотился на мое плечо и обвел всех насмешливым взглядом: - Эй, у тебя, все-таки, свадьба! Не обращай на них внимания, повеселись хорошенько. Все будет отлично, я верю в тебя, брат!
Его добродушный шутливый тон заставил всех улыбнуться, сняв общее напряжение, и мне тоже сразу полегчало. Элис захихикала, даже вечно недовольная Розали хмыкнула сквозь улыбку. Только Джаспер остался серьезным.
- Как мы узнаем? - неловко поинтересовалась Эсме, тревожно глядя на меня. - Ты позвонишь нам?
- Я вам скажу! - звонко пропела Элис, вскакивая со скамейки, на которой они с Джасом сидели. - Я прослежу за ним, - она лукаво улыбнулась мне.
- Спасибо, Элис,- я был благодарен, что она избавила меня еще и от этой необходимости.
Быстро взглянув на часы в гостиной, Элис потянула за собой Джаспера:
- Ну, раз все решено, пойду приготовлю чемоданы на выход. До самолета осталось всего ничего!
И они убежали. От ее слов мое сердце сжалось - немного от страха, немного от предвкушения. Скоро мы с Беллой останемся только вдвоем, одни, подальше от навязчивого внимания родственников.
Эсме подошла, чтобы обнять меня:
- Все будет хорошо, мой мальчик, все будет хорошо, - шептала она.
Карлайл вторил ей мысленно, твердо глядя на меня.
- Ой, да хватит вам! - рассмеялся Эммет. - Ваша забота его только сильнее напрягает. Оставьте его в покое.
Не ожидал такой проницательности от Эммета. И вдруг почувствовал внезапную благодарность к своему безответственному брату. Он пытался оказать мне поддержку, избавив от чрезмерной опеки семьи.
- Все будет нормально, - пообещал я как можно увереннее, и Карлайл, кивнув, вместе с Эсме растворился в танцующей толпе.
Странно, но впервые в такой щекотливой ситуации я был рад, что рядом остался только Эммет (Розали не в счет, она молчала). Его несерьезность и умение все обращать в шутку пришлись кстати, мое раздражение выветрилось, и я с облегчением выдохнул.
- Спасибо, Эммет, - признательно улыбнулся я.
- Всегда пожалуйста, - подмигнул он и одобрительно похлопал по моему плечу.
- С меня причитается, - пообещал я.
Его глаза сверкнули:
- Ловлю на слове, братишка.
Его радость была так очевидна, что я чуть не закатил глаза от картинок поединков со мной, моментально заполнивших его голову. Ему когда-нибудь наскучит это времяпрепровождение? Казалось, Эммет всегда думает только об одном - с кем бы подраться. Он даже был готов воспользоваться моим расположением прямо сейчас.
- Не так быстро, - рассмеялся я над его прытью, и отправился искать Беллу, пока он не начал приводить в исполнение свои мечты.
Я хотел потанцевать со своей женой, насладившись оставшимся нам временем праздника. Благодаря Эммету, сумевшему поднять мне настроение, это стало возможным.

Глава 21. ОСТРОВ ЭСМИ (Эдвард) часть 1 NC-17
- Мистер и миссис Каллен, - сказала девушка за стойкой в аэропорту, проверив наши билеты, - прошу, проходите на посадку.
Я не мог удержаться от улыбки каждый раз, когда слышал "миссис Каллен" чьими-либо устами.
Я крепко сжал руку Беллы, когда она удивленно произнесла:
- Хьюстон?
- Промежуточная остановка, - пояснил я, не раскрывая тайны.
Перелет до Хьюстона был недолгим. Я внимательно наблюдал за выражением лица Беллы, когда она увидела надпись на следующем табло.
- Рио-де-Жанейро? - ее брови изумленно взлетели вверх.
- Тоже пересадка, - кивнул я, удовлетворенный ее растерянностью.
Наверняка, она тщетно пыталась сообразить, каким образом я собираюсь находиться в одном из самых солнечных мест на планете. Она, конечно, не знала, что там, куда я везу ее, не будет посторонних глаз, совсем. Мне незачем будет скрываться. Время прилета в Рио тоже было подобрано идеально - солнце сядет.
Перелет предстоял долгий - восемь часов. И я надеялся, что Белла сможет поспать, потому что всю предыдущую ночь она не смыкала глаз, пока мы ехали до Сиэтла в моем вольво, пока совершали первый перелет. Я видел, что она устала, под глазами пролегли чуть заметные тени, и мне не нравилось, что она прибудет в место назначения истощенной.
Поэтому, как только мы взлетели, я отстегнул ремни, убрал подлокотник между нашими сидениями и привлек Беллу к себе. Нарочито медленно поглаживая ее плечо и волосы успокаивающими движениями, я тихонько напевал колыбельную. Это всегда действовало безотказно, и в этот раз тоже. Белла даже не заметила, как ее веки сомкнулись. Через 15 минут она уже крепко спала. Все восемь часов я провел неподвижно, чтобы, не дай Бог, не потревожить ее сон, дать ей возможность хорошенько отдохнуть.
Закрыв глаза, я тоже делал вид, что сплю, лишь бы стюардессы не докучали нам. Мне было о чем подумать.
И, прежде всего, о Джейкобе Блэке.
Я усиленно загонял воспоминания о нем в самый дальний уголок своего сознания все время, пока Белла бодрствовала. Но сейчас они вернулись.
Нет сомнений, что она заметила незримое присутствие Джейкоба, когда наша машина проезжала вдоль границы квилетской резервации. Я видел выражение ее лица, когда из леса раздался душераздирающий, полный тоски и боли вой. Но она ничего не спросила у меня. Интересно, что бы она сказала, если бы знала, что ее лучший друг поклялся убить меня по возвращении, если я нарушу договор. Неважно, убью ли я Беллу, либо будет ее обращение случайным или намеренным - в любом случае состоится смертельный поединок, и именно Блэк станет моим палачом.
Призрачная надежда, прочитанная мной в мыслях Билли, о том, что ради Беллы квилеты, возможно, поступятся договором, растаяла, сожженная ненавистью Блэка ко мне. Нам придется уехать. И мы не сможем вернуться. Это значит, что Белла никогда больше не увидит своего отца. Это значит еще и то, что мы не сможем долго жить на одном месте, как привыкли, нам придется часто переезжать, скрываясь. А все потому, что, ко всему прочему, Джейкоб пообещал, что найдет меня в любой части планеты, где бы я ни находился. Сэм мог отдать приказ, и Джейкобу пришлось бы повиноваться, вот только станет ли он это делать? Ситуация слишком вышла из-под контроля, прежнее перемирие потеряло свою устойчивость, и я не знал, что будет ждать нас по возвращении.
Говорить об этом Белле я, конечно, не собирался, по крайней мере, сейчас. В конце концов, пока еще ничего страшного не случилось, и я надеялся, не случится. А потом мы с Карлайлом сможем придумать выход.
И все же, несмотря на угрозу, я не мог заставить себя ненавидеть Блэка в ответ. В моей голове до сих пор раздавался его внутренний крик, полный отчаяния и потерянной надежды. В нем было слишком много боли, чтобы я смог почувствовать к нему что-то, кроме сострадания. Я знал это ощущение утраты, я сам прошел через это, и не раз, и потому сочувствовал ему всей душой, или что там у нас, у вампиров, внутри.
Когда тема Джейкоба Блэка и будущего обращения Беллы исчерпала себя, я предался мечтам о том, что меня ждет впереди.
Я думал, что решимости, которую я ощутил во время нашего последнего поцелуя, хватит на все, но я ошибся.
Сначала, как только мы отъехали от дома, и я перестал слышать мысли членов моей семьи, я почувствовал облегчение. Сочувствие Карлайла, сопереживание Эсме и навязчивое беспокойство остальных напрягали меня, поэтому, как только мы оказались вне зоны действия моего дара, меня накрыло такое легкое и пьянящее чувство свободы, что моя решимость, благодаря освобождению, даже укрепилась. Я чувствовал себя способным свернуть горы ради девушки, так доверчиво смотрящей на меня прямо сейчас с переднего сидения автомобиля.
- Я люблю тебя, - тут же сказал я, глядя в глаза Беллы и сжимая ее ладонь.
- Поэтому мы здесь, - повторила она мои же слова и положила голову на мое плечо.
Это было невероятное ощущение - только мы вдвоем, одни, никаких свидетелей. А скоро не будет даже посторонних навязчивых мыслей, вечным роем наполняющих мою голову, когда мы окажемся на острове, за много миль от густонаселенных городов. Настоящее, полное уединение. Мне не терпелось насладиться им.
Но чем ближе к Рио, тем мрачнее становились мои мысли. Прежняя уверенность сдавала позиции с каждым часом, приближающим меня к цели поездки.
Белла спала в моих объятиях, и я с особой четкостью ощущал хрупкость и ранимость ее тела. Смертная. Слабая. Беззащитная.
Как же безответственно было согласиться рискнуть этой самой драгоценной для меня жизнью. Стуком ее сердца. Его ритмичное биение отдавалось в моей грудной клетке, я слышал его даже сквозь гул самолета. Мое плечо нагрелось от тепла ее дыхания, и я в который раз поймал себя на мысли, как же мне приятно это ощущать. Чувствовать ее рядом с собой.
Макушка Беллы упиралась в мой подбородок, и волосы приятно щекотали кожу. Моя жена. Я с трудом подавил улыбку, притворяясь, что сплю. Моя. Жена. Эти два слова нравились мне по отдельности и в сочетании тоже.
Когда-то я и помыслить не мог, что все так обернется. Что мои самые невероятные мечты превратятся в реальность. И Белла окажется настолько сильной, что, вопреки моим убеждениям и немалым стараниям, упрямо добьется своей цели. Сделает меня счастливым.
Нежность, которую я к ней испытывал в благодарность за то, что она не побоялась разделить мою жизнь, не описать словами. Вот только мне всегда казалось, что она отдает больше, чем получает взамен. И простить себе этого я не мог, используя любую возможность радовать ее в ответ, отплачивать любовью за любовь. И сегодня у меня был шанс на еще одну попытку.
Это будет трудно, возможно, это самое трудное из всего, что я делал в жизни, но оно того стоило. Фантазии о том, как это будет, и о том, как это могло бы быть, если бы я не был тем, кто я есть, назойливо атаковали мое воображение. Я мечтал.
Белла, такая теплая и мягкая, в моих руках, трепещущая от моих прикосновений, тающая от поцелуев... Улыбающаяся. Счастливая.
Главное - держать свои чувства под контролем, не дать им вырваться на волю и завладеть мной. Не увлечься.
Я вздохнул. О себе я думать не собирался.
Изменение шума двигателя самолета возвестило о том, что Рио уже близко. Странный холодок пробежал от моего затылка вниз и застыл где-то в области желудка. Но подумать об этом я не успел - самолет мигнул лампочками и начал плавное снижение.
Я нежно прижал Беллу руками и стал целовать ее в макушку. Она зашевелилась и подняла на меня затуманенные глаза.
- Прилетели, - прошептал я и, не удержавшись, стал ее целовать. Ее губы были сонными и расслабленными, и от неожиданности не отвечали мне, но стук ее сердца сразу ускорился.
- Мое любимое пробуждение, - удовлетворенно промурлыкала она, пытаясь подлить поцелуй, когда я начал отстраняться.
Я чмокнул ее несколько раз в тянущиеся губы и стал поднимать.
- Пристегнись.
Белла нехотя села, и ее взгляд устремился в окно, пока я защелкивал ее ремни безопасности.
Самолет слегка наклонился, меняя курс.
- Солнце? - удивленно и все еще несколько сонно произнесла моя любовь.
- На земле будут сумерки, - пояснил я, внимательно наблюдая за движением самолета. Мы летели еще достаточно высоко, чтобы закатные лучи солнца проникали в иллюминаторы. Быстрым движением я захлопнул жалюзи.
- Хм... - произнесла Белла, когда я повернулся к ней, и ее глаза, переметнувшись с иллюминатора на меня, засветились озорством.
- Хм... - ухмыльнувшись в ответ, я взял ее ладошку.
Мы смотрели друг на друга глазами людей, разделяющих одну тайну. Такие моменты, когда она так естественно принимала мою сущность, по-прежнему казались мне волшебством.
- Я люблю тебя, - склонившись, я поблагодарил ее долгим и бесконечно сладким поцелуем. Мы остановились только когда стюардесса объявила о посадке.
Закинув наши чемоданы в багажник такси, я уселся с Беллой на заднее сидение. Назвав водителю адрес назначения на беглом португальском, за что получил очередной удивленный взгляд от Беллы, я обнял любимую за плечо и смотрел, как мимо проплывают огни ночного Рио. Когда такси свернуло к докам, холодок в области желудка неприятно зашевелился, напоминая о себе. Я перевел взгляд на Беллу, которая смотрела на меня как ни в чем не бывало - доверительно и нежно, - и внезапно смог определить, что я чувствую. Страх. Сглотнув, я вновь уставился в окно, и не поворачивался до самой пристани.
Белла уже ничему не удивлялась и ни о чем не спрашивала. Положившись на меня, она с удивительной терпимостью ждала, когда сюрприз, наконец, раскроется.
Когда мы пошли вдоль ряда изысканных белоснежных яхт, она только немного вскинула брови и безропотно позволила мне помочь ей подняться на борт.
Конечно, яхта Калленов была самой шикарной и самой ухоженной - Карлайл щедро платил за обслуживание, несмотря на то, что они с Эсме появлялись здесь, дай Бог, раз в несколько лет. И, естественно, ЭТА яхта была самой быстроходной.
Я устроил Беллу на корме, где под прикрытием верхней палубы ей не грозили сильный встречный ветер и брызги воды. Поставил шезлонг, разложил на столике немного еды. Фрукты, лимонад, какие-то деликатесы - все, чем по моей просьбе снабдили холодильник перед нашим прибытием. Я надеялся, что Белла поест, потому что в самолете мы пропустили обед. Наконец-то я научился не забывать о ее человеческих потребностях.
Совершив необходимые приготовления, я поднял якорь и с нарастающим восторгом наблюдал, как корма отделилась от пристани. Огни Рио-де-Жанейро начали удаляться, все быстрее по мере того, как яхта набирала ход.
Я взлетел к штурвалу и с упоением вдыхал свежий запах ночного бриза. Скорость судна заворожила меня. На время я забыл обо всем на свете, наслаждаясь стремительным движением. Океанские волны мягко укачивали, принося неожиданное успокоение. Скоро - удивительно скоро, когда Рио растворился в тумане ночи - в моей голове наступила полная, безупречная тишина. Только шепот волн, рев мотора и стук любимого сердца. Ни единой мысли. Идеально.
Оглянувшись на Беллу, я не впервые убедился, что одной из причин моих чувств к ней была тишина ее мыслей. И дело не только в любопытстве. Молчание ее разума дарило мне покой. С тех пор, как я узнал о своем даре, постоянный шум в голове стал моим личным адом, особенно, когда я слышал то, что вовсе не хотел. Прибавить к этому совершенную вампирскую память, и можно представить, насколько иногда чужие мысли раздражали меня. Я чувствовал себя мусорным баком, в которые все оказывающиеся рядом со мной существа сбрасывали ненужный им хлам, навечно остающийся там. Белла была исключением. Единственный в мире человек, рядом с которым мне не приходилось напрягаться, блокируя бесполезные и совершенно ненужные мне знания.
Сейчас, слушая тишину, я ощущал себя легким и свободным. Человеком. И чувство любви во мне стало вдруг расти, норовя вырваться за пределы грудной клетки. Вот оно - желанное уединение. Полное и такое долгожданное.
Я улыбался каждый раз, когда встречался с Беллой глазами.
Она выглядела немного напряженной, и я все порывался подойти спросить, в чем дело. Но, в конце концов, решил, что это настроение объясняется ее давней ненавистью к сюрпризам. Мое предположение скоро подтвердилось. Ее мучила неизвестность.
– А нам еще долго плыть? - спросила она так тихо, что человек вряд ли бы услышал.
Пальцами она судорожно вцепилась в подлокотники кресла. Интересно, что она себе навыдумывала, куда мы плывем? Выглядела она забавно - немного растерянно, немного раздраженно.
Я улыбнулся:
– Полчаса примерно.
Спустя пятнадцать минут я увидел очертания острова. Я оглянулся на Беллу, но для человеческих глаз было еще рано. Когда мы приблизились еще на несколько миль, я решил, что пора.
– Белла, смотри! – крикнул я, указывая вдаль.
Она смешно вытянула шею, пытаясь разглядеть что-либо впереди, и на ее лице застыло недоумение. Все-таки поспешил, отругал я себя.
Наконец она прищурилась, и ее рот приоткрылся. Я широко заулыбался, наблюдая за ее реакцией, не пропуская ни малейшую эмоцию, отражавшуюся в ее глазах. Я знал, насколько она не любит сюрпризы, но ничуть не сомневался, что ЭТОТ ей понравится.
Южная оконечность острова вытянулась длинным песчаным мысом, на котором мягко покачивались одинокие пальмы. Противоположный берег был закруглен и на нем лесные заросли стояли гуще. Между стелющимся ковром пальм и яркой луной на черном небосводе возвышался небольшой конус вулканического происхождения, покрытый непролазными тропическими джунглями. Настоящий рай.
Я развернул нос яхты к северу, огибая остров и давая Белле возможность полюбоваться великолепной панорамой. Да, я не прогадал. Ее лицо светилось восхищением, что привело меня в полнейший восторг.
– Где мы? – прошептала она.
– Это остров Эсми, - с гордостью проговорил я, не скрывая торжествующей улыбки.
Чрезвычайно довольный собой, я заглушил мотор и пришвартовал яхту к причалу.
Наступившая тишина была густой и почти физически ощутимой. Я слышал только тихий, умиротворяющий плеск волн и до боли любимое сердцебиение. Я попал в сказку, получив две самые желанные вещи на свете - тишину в голове и девушку. О большем я и не мечтал.
– Эсми? – мелодичный голос Беллы прозвучал как нежный перелив колокольчиков, идеально вплетаясь в шелест воды и добавляя завершающий штрих в мою разыгравшуюся фантазию. Совершенство.
– Подарок от Карлайла, - очень тихо пояснил я, боясь разрушить образ, - Эсми нам его любезно одолжила.
Я уже сгрузил чемоданы на пирс и медленно обернулся.
Белла стояла, завороженно оглядывая искрящийся в свете луны пляж и обрамляющие его пальмы. Ее длинные вьющиеся волосы развевались на легком ветру, обнажая шею. Только сейчас я заметил, что она сняла верхнюю часть дорожного костюма, оставшись в топе.
Я сглотнул, и тишина внезапно сгустилась вокруг меня, стала давящей. Чертов холодок в области желудка вновь дал о себе знать. Похоже, страх решил прочно поселиться внутри меня, противно напоминая о себе каждый раз, когда я вспоминал о цели нашего путешествия.
Белла легко откинула за спину непослушную прядь волос и провела рукой вдоль шеи жестом, означающим, что ей жарко. Все мои нервы туго натянулись. Я не отрываясь смотрел на ее кожу, почти белую в лунном свете и слегка блестящую от испарины. Я задрожал. Никогда я еще не был так близок к цели. Во всех смыслах.
Неожиданно я порадовался, что мое сердце не бьется. Оно бы сейчас выдало меня с головой.
Вперед или назад... Глупый вопрос. Назад было уже слишком поздно.
С презрением игнорируя собственную панику, я протянул Белле ладонь и, когда она оперлась на нее, чтобы сойти, подхватил ее на руки.
- Ах! - воскликнула она, и ее аромат окутал меня густым облаком.
Я немедленно спрыгнул на доски причала, не зацикливаясь на мелочах.
– Полагается вроде переносить через порог? – поинтересовалась Белла, но ее возмущение было наигранным. На самом деле в ее голосе явственно слышались нотки удовольствия. Отлично. Надеюсь, она привыкает быть леди.
– Все продумано! – улыбнулся я своей самой завораживающей улыбкой.
Одной рукой я перехватил Беллу словно ребенка, чтобы ей было удобно, а второй взял оба чемодана. Не торопясь я снес ее с причала, на который слегка набегала вода - был прилив. Свою обувь я давно скинул, еще на яхте, и шел босиком, ощущая мягкость и гладкость теплых, для меня почти горячих, волн.
Я с удивлением отметил, что почти нет разницы между температурой девушки в моих руках и океаном. Наверное, вода не менее 32 градусов, понял я. Морской солоноватый запах был настолько интенсивным, что почти вызывал головокружение. Нежный бриз относил сладкий аромат Беллы в сторону, и внезапно идея Эммета показалась мне не такой уж и плохой. "Засунь ее в океан", - звучало грубо, но было не лишено смысла, если это поможет. Мои зубы сжались.
Я поставил Беллу на землю около тропинки, ведущей к дому. Для нее, вероятно, было слишком темно, но я видел сквозь рассеянные заросли гостеприимный огонек. Слегка подтолкнув Беллу вперед, я шел сзади и нес чемоданы. Мне не хотелось спешить, поэтому я приноравливался к ее неуверенному в темноте шагу. Я терпеливо молчал, следя только, чтобы она не сбилась с тропы.
Вдруг сердечко ее затрепетало, а дыхание сбилось, и я понял, что она увидела дом. Не имея возможности посмотреть в ее лицо, мне оставалось только гадать, какими чувствами и мыслями вызвано это сердцебиение.
Белла пошла медленнее, и я тоже сбавил шаг, сам не желая торопиться.
Легкий шум волн остался позади, одинокая птица пролетела, хлопая крыльями, в остальном вокруг стояла глубокая, почти осязаемая тишина. Равномерное "тук-тук" сердца, слишком быстрое, чтобы быть простым волнением, будоражило меня. Я вдруг обнаружил, что уже некоторое время совсем не дышу.
Напряженно я наблюдал, как Белла выходит на залитую светом окон лужайку и останавливается, потрясенно оглядывая дом. Да, она заметила сходство. Дом был очень похож на прибежище Калленов в Форксе, так же как и во всех других частях мира, где мы жили. Вампиры любили постоянство во всем. Он был похож как архитектурно, так и внутренним убранством, в чем Белле еще предстояло убедиться.
Белла тяжело задышала, а ее сердечко совсем сошло с ума, стуча с поразительной скоростью. Мне хотелось бы успокоить ее, но ее волнение вызывало во мне самом неожиданную дрожь. Я мрачно и упрямо отгонял панику, но предательский холодок в желудке продолжал терзать меня. Если бы мое сердце могло биться, оно бы сейчас стучало в унисон с ее.
Поставив чемодан на веранду, я гостеприимно открыл дверь и медленно перевел взгляд на Беллу, чтобы увидеть, наконец, ее лицо. Она стояла, прижав кулачок к груди, и делала вид, что заинтересованно разглядывает половицы. Однако ей было не обмануть меня. Я понял, что она боится не меньше меня. Это стало для меня открытием, и принесло немедленное облегчение: всегда приятно сознавать, что ты не один. Я даже чуть не усмехнулся: куда делась ее хваленая храбрость?
Приблизившись к ней медленнее обычного, я так аккуратно, словно бы она была драгоценной хрустальной вазой, поднял Беллу на руки. Она так и не отняла кулачок от груди, продолжая избегать смотреть на меня, и выглядела необыкновенно ранимой.
Электрический импульс побежал по моему позвоночнику, как только я ощутил ладонями тепло ее кожи, но я загнал его куда подальше. Разве не запретил я себе увлекаться? И все же каждый мой взгляд, каждый вдох был пропитан взявшимся из ниоткуда желанием. Даже не требовалось прикасаться к ней. Сама мысль о том, для чего мы здесь, вызывала... возбуждение. Оно витало в воздухе вокруг меня, пока я не отрываясь смотрел на Беллу, ловя ее взгляд. Сегодня все задумывалось для нее и ради нее, и я не хотел, чтобы она боялась.
Я дождался, пока Белла посмотрит на меня, придав своему взгляду нежность и теплоту, на которые только был способен, лишь бы успокоить ее. И только когда она подняла глаза, я шагнул в дверной проем.
Сердце Беллы гулко стучало все время, пока я ходил с ней на руках по дому и везде зажигал свет. Мы ни слова не говорили. Паника и страх в ее лице были абсолютно очевидны и легко читались в ее глазах, в подрагивающих уголках губ и, конечно же, запахе адреналина, усиливающем ее и без того соблазнительный аромат. Что ж, если она решит передумать... это будет лучше для нее. И для меня... Может, мне даже стоило напугать ее посильнее, подтолкнуть к правильному решению?
Я молча сглотнул, когда мы оказались в комнате с огромной белой кроватью, и мое сердце ухнуло куда-то вниз. Электричество повисло в воздухе и заструилось между нами, я вдруг особенно остро ощутил близость ее тела к моему и поспешил поставить Беллу на ноги, чтобы нас разделило хоть какое-то расстояние. Мне было это необходимо, потому что, несмотря на сжимающие мое горло кольца страха, я безумно хотел оказаться на этой кровати. Я мечтал сорвать с нее одежду и увидеть, наконец, все, что было под запретом. Прикасаться к мягкой шелковистой коже, ласкать изгибы ее тела. Мне хотелось делать все это без страха причинить ей вред, быть свободным и раскованным. Забыться.
К сожалению, это было невозможно.
Мне казалось, мое мертвое сердце сейчас забьется, я с трудом сдерживал дрожь в теле от охватившего меня волнения. С равной силой мне хотелось немедленно наброситься на свою жену и в то же время оказаться на другом конце полушария, подальше от нее. Мне нужна была передышка. Срочно. Прямо сейчас.
– Схожу… за чемоданами, - пробормотал я неуверенно и мгновенно ретировался.
Выскочив за дверь, я жадно вдыхал соленый морской воздух, освобождая легкие и заодно прочищая мозги.
Нет, так дело не пойдет. Если я продолжу так нервничать, сорваться будет проще простого. Неимоверным усилием я взял себя в руки. Это было легче сделать здесь, снаружи, не рядом с Беллой.
Мысленно я быстро напомнил себе все правила, которые сам же и придумал: не увлекаться, не думать о себе, контролировать каждый свой жест. Сила, скорость, жажда - все эти сверхъестественные качества, - забыть о них. Быть ЧЕЛОВЕКОМ. Помнить о ее хрупкости.
Выдохнув, я внес чемоданы в дом. Я двигался так тихо, что Белла меня не услышала. Молча я поставил ее чемодан для удобства на тумбу и открыл его. И онемел.
БЕЛЬЕ. Кружева, кружева и еще раз кружева. Белые, черные, розовые, синие... Французские этикетки. Полный чемодан соблазнительного белья!
Сначала я разозлился. Да как же Элис посмела?! Ведь я же просил ее! Стиснув зубы и сжав кулаки, я обдумывал, не позвонить ли мне ей прямо сейчас и не высказать ли все, что я о ней думаю?! Затем меня посетила мысль выкинуть все это в ближайшие кусты, с глаз долой. Немедленно.
Но потом я вдруг успокоился. Белла НИ ЗА ЧТО это не оденет. Элис в любом случае просчиталась. Это даже может сыграть мне на руку. Поняв, что ей не во что переодеться, Белла будет вынуждена выйти ко мне обнаженной, и мне не придется раздевать ее. Я вовсе не был уверен, что смогу сделать это аккуратно. Порывшись в белье, я выудил купальник и тут же спрятал его в самый низ, в уголок, усмехнувшись собственной изобретательности. Оставив чемодан открытым, я обернулся.
Белла стояла возле кровати, недоверчиво ощупывая красивый балдахин, струящийся вниз и красивой белоснежной пеной окутывающий ложе.
Этот ее жест, и вообще вся картинка девушки около КРОВАТИ, показались мне необычайно соблазнительными.
К горлу подкатил комок. Чувства обрушились на меня так же сильно, как и несколько минут назад, как только мой взгляд упал на ее фигуру и скользнул по обнаженной шее и плечам. Я оцепенел, борясь с желанием. Я знал, что, вампир чувствуют все иначе, сильнее, но не ожидал, что НАСТОЛЬКО. Это было всепоглощающе. Словно все другие мои мысли отключились - а ведь я еще даже не прикоснулся к ней. Сейчас я непреодолимо хотел одного - погладить ее нежную тонкую шею, насладиться движением пальцев по влажной коже. В глазах потемнело. Как будто даже спиной она ослепляла меня.
Мне нужно было что-то, что сможет меня отвлечь, даст возможность привыкнуть к новым ощущениям и обуздать их.
В этот момент прозрачная капелька, образовавшаяся во впадинке за ушком Беллы, начала свое движение вниз, приковав мой взгляд. Как зачарованный, я секунду следил за ней, даже не заметив, как оказался подле Беллы, прямо у нее за спиной. Мои руки уже тянулись, не в силах противиться нарастающему желанию дотронуться до ее манящей кожи. Всего лишь коснуться - это не будет большой ошибкой...
Белла вздрогнула от моего ледяного прикосновения, и я тут же опомнился. Ей жарко, а, значит, не комфортно. Она крайне смущена и напугана. О чем я думаю?
Нежно смахнув влагу, я извиняющимся голосом пробормотал:
– Жарковато здесь. Мне показалось… так будет лучше.
Ее сердце забилось так сильно, что в глубокой тишине, окружающей нас, это казалось дробью оглушительного тамтама. Ее запах наотмашь ударил мне в ноздри. Я перестал дышать.
– Все продумано? – тихо спросила Белла, голос звучал нервно.
У меня тоже вырвался нервный смешок. Очевидно, что она боялась - запах адреналина окружал меня, несмотря на то, что я задержал дыхание. Может, ей тоже не помешает передышка?
– Я пытался все заранее предусмотреть, – объяснил я мягким, успокаивающим голосом, - чтобы было легче.
Белла шумно сглотнула и ее глаза снова устремились в пол. Я медленно вдохнул ее запах и тут же пожалел об этом: он был такой яркий и насыщенный, что мгновенно одурманил мне голову. Как наркоману, мне захотелось большего: наклониться ближе, впитать этот аромат в себя, наполниться им. Попробовать на вкус блестящую влагу на притягательной шее, сжать в объятиях тонкую талию. Я знал, к чему ведут мои мысли. Все мои инстинкты - хищника и человека - клубком опутали мой разум. Мне определенно нужна была передышка. И как можно скорее, пока я не наделал глупостей.
– Я тут подумал… – я говорил медленно, борясь с нарастающим напряжением, – может, сперва… - мой взгляд упал в сторону окна, океан призывал меня к себе, обещая отвлечение, - может, ты хочешь пойти поплавать со мной? Вода как парное молоко.
– Хорошая мысль, – дрогнувшим голосом согласилась Белла,и у меня сразу отлегло от сердца. Нам обоим нужно было немного успокоиться.
– Тебе, наверное, надо побыть одной пару минут, - сказал я с надеждой, что эти пара минут будут у меня, - почувствовать себя человеком? Все-таки дорога была долгой.
Белла скованно кивнула, все еще отворачивая взгляд, ее дыхание было неглубоким, а к щекам прилил нежный румянец. Еще одна капелька влаги образовалась под ухом, собираясь скатиться вниз. На этот раз я не стал сопротивляться. Осторожно, не распуская руки, я наклонился и подхватил капельку губами, вызвав у Беллы очередной приступ сердцебиения. Ее кожа покрылась мурашками от моего дыхания, а запах адреналина стал таким густым, что я рассмеялся. Черт возьми, может, мне и правда, удастся уговорить ее подождать.
Чувствуя себя злодеем из мыльной оперы, я не удержался от озорства.
– Только не слишком долго, миссис Каллен! - насмешливо прошептал я в самое ее ухо, заставив ее вздрогнуть. А затем покрыл поцелуями ее кожу от шеи до плеча.
Белла тяжело задышала, и характерный запах бешено струящейся от испуга крови наполнил мои легкие. Да, она боялась. Может, она действительно передумает.
И я не собирался успокаивать ее. Вместо этого я впился в нее взглядом, от которого у любого нормального человека мурашки бы побежали по коже, и низким вкрадчивым голосом произнес:
- Жду тебя в океане.
Ее щеки вспыхнули, а сердце пропустило пару ударов. Стараясь не обращать внимания на то, какую реакцию это вызвало у меня самого, я быстро развернулся и вышел в двери, ведущие на пляж, оставив их настежь открытыми. На ходу я сбросил рубашку. Не оглядываясь, я прошел вперед, унося с собой неравномерный стук перепуганного сердца - и тут же почувствовал себя виноватым. Совершенно незачем было пугать ее намеренно. Но я просто не смог удержаться от искушения, если это сулило надежду на возможность отложить или вовсе отменить рискованный шаг.
Кто знает, может, сейчас она подумает и скажет мне что-то вроде:
"Эдвард, ты прав, я не готова, нам нужно подождать."
Или:
"Эдвард, ты точно уверен, что это опасно, пока я еще человек?"
"Да."
"Ну, тогда подождем."
Я уже мог представить себе сбывшееся видение Элис: мы плаваем с дельфинами, строим замки из золотого песка... А все потому, что ничего не было. Ничего ОПАСНОГО.
Я остановился у пальмы и задумчиво посмотрел в сторону бесконечной глади океана. Как бы там ни было, мне нужно успокоиться и взять себя в руки, быть готовым ко ВСЕМУ. И плавание - как раз то, что могло мне помочь.
Слушая любимое "тук-тук" позади себя, я отметил, что Белла до сих пор не сдвинулась с места. Подавив в себе желание пойти спросить, почему, я сделал шаг к воде. А затем, повинуясь внезапному порыву, скинул брюки и набросил на ветку пальмы. Так будет лучше. "И страшнее," - усмехнулся я, передвинув брюки таким образом, чтобы их было хорошо видно из дома. А затем бросился в набегающие волны.
Я плыл вперед со всей скоростью, которую мог развить. Жаль, что вампиры не умеют уставать, это человеческое качество очень пригодилось бы мне сейчас. Я пытался выбросить из головы мысли о соблазнительной коже Беллы и сосредоточиться на подавлении своих желаний. Я хотел оказаться способным сдержать себя, но воспоминания о тепле и мягкости ее влажной кожи будоражили мое воображение.
Движение воды вокруг меня, ощущение силы, с которой я рассекал волны, наконец, принесло плоды. Мои плечи расслабились, и я поплыл легко и свободно. Напряжение покинуло мою голову и тело, но я знал, что оно вернется, как только я окажусь рядом с девушкой. Даже если я посеял в ней сомнения, я должен быть готов к тому, что она не передумает. Когда это Белла делала то, что от нее ждут? Опасность привлекала ее, вместо того, чтобы оттолкнуть, она отказывалась видеть во мне темную сторону.
Я поплыл около пяти миль вперед и повернул обратно. Волны мягко обволакивали меня, словно утешали. Тишина приносила ощущение покоя. Подплывая к берегу, я чувствовал спокойную обреченность. Я смогу.
Прошло уже около десяти минут, но Белла еще не появлялась. Я видел ее силуэт в окне ванной комнаты. Она стояла перед зеркалом в нерешительной позе. Нерешительной? Что ж, может, мои надежды оправдаются? Я уже почти поверил в это, как вдруг Белла резко выдохнула и направилась к выходу. Упрямица.
Я вздохнул и повернулся спиной к дому, пытаясь унять внезапную дрожь во всем теле. Несмотря на мой страх, который гнездился в голове и неприятно скручивал желудок, мое тело реагировало иначе. Оно хотело, чтобы Белла пришла, желало, чтобы она не передумала. Благоразумная часть меня вопила - откажись, Белла; эгоистичная нашептывала - приди.
Стоя по пояс в воде, я взглянул на небосвод, слушая тихую поступь любимых шагов. Луна стояла высоко, освещая призрачным светом набегающие на меня волны. Я ловил их пальцами, заставляя рябью разбегаться вокруг. Слабость в коленях никогда не была мне присуща, да и вообще слабость не являлась отличительной чертой вампиров, однако, должен признать, именно это я сейчас и почувствовал. В этом сплелись два главных во мне противоречия - страх за ее безопасность и желание обладать.
Я слышал, как Белла неуверенно остановилась возле пальмы, на которую я повесил свою одежду, и коротко вздохнула. Ее сердцебиение было быстрым и неровным, но в равной степени это могло означать кучу разных эмоций, и не обязательно испуг. В такие моменты я особенно сильно жалел, что не могу прочесть ее мысли. Оставалось только догадываться, о чем сейчас она думает, глядя на меня со спины. Я ждал, давая ей возможность подумать над своим решением. Может, голос разума возобладает в ней, хоть раз.
Конечно, нет.
Я услышал шуршание полотенца, когда она, сняв его, повесила его на ветку. Воображение тут же нарисовало образ, который я столь часто представлял в своих мечтах, не имея возможности позволить себе этого в реальности. Но я не повернулся.
Белла решительно шагнула к воде. Трепет прошел сквозь меня, я почти физически ощутил ее присутствие, хотя нас по прежнему разделяло несколько метров. Мое сердце сжалось, а ее забилось еще быстрее, чем прежде, когда она подошла и накрыла мою ладонь своей.
– Как красиво! – тихо сказала она, заполняя молчание. Ее голос по-прежнему звучал для меня как нежный перелив колокольчиков, идеально сочетаясь с шорохом волн.
Ее волосы пахли ее любимым яблочным шампунем, немного перебивающим естественный запах. А от тела волнами исходило тепло, заставляя меня гореть с правой стороны. Там, где наши тела скрывались под водой, жар был почти незаметен. Подавив волнение, я ответил:
– Вполне, – будничным тоном.
И медленно повернулся к ней лицом.
Я едва сдержал вздох восхищения - ее кожа сверкала в свете луны как драгоценный фарфор, будучи почти такого же цвета, как моя. Ее глаза горели растопленным шоколадом, прекрасные настолько, что в них хотелось утонуть. Каштановые волосы, небрежно заброшенные за спину, казались почти черными, чем еще больше оттеняли бледность кожи ее лица. Надо же, чтобы выглядеть, как вампир, совсем не обязательно быть им. Разницу между нами сейчас составляли только крошечные капилляры и сосуды, которые просвечивали в свете луны из-под ее тонкой кожи, изумительно дополняя образ.
Я подавил желание скорее обнять ее, мне нужно было время, чтобы вновь взять себя в руки. Рассчитать свои силы, остаться осторожным.
Между нами заплясали крошечные волны. Я заставил себя смотреть ей в глаза, не сметь ниже. Ее рот был приоткрыт, а дыхание слегка участилось, как только я повернулся. Мне до мурашек хотелось прильнуть к ее губам, прижать к себе, она притягивала меня, словно настоящий магнит. Вместо этого я просто развернул ладонь под водой, и наши пальцы переплелись. Я даже не почувствовал привычного жара ее руки - вода удачно скрывала тепло, делая температуру наших тел почти одинаковой. Идеально. Похоже, перед Эмметом я в долгу.
Белла смотрела на меня завороженно, ее фарфоровое лицо было нежным и невинным и казалось мне красивым, как никогда. Глубокие глаза сияли, серебряные звездочки луны отражались в них. В этом было даже что-то неземное. Я любовался ею.
– Для меня не существует другой красоты, – наконец, смог выговорить я, – кроме твоей.
Белла улыбнулась и неожиданно приложила ладошку к моей груди, туда, где сердце. Я вздрогнул от ее прикосновения, по телу словно пропустили электрический разряд. Я едва удержался, чтобы не дернуться в ее сторону, я еще не был готов к этому. Хрустальная ваза, напомнил я сам себе, недолговечный мыльный пузырь. Я должен контролировать каждое свое движение, чтобы не причинить вреда ее хрупкому телу. Я должен оставаться мягким и нежным, чего бы мне это не стоило. Я должен был быть осторожным, тогда как мои мышцы буквально каменели в предвкушении близости. Я словно разделился на две части - разум говорил одно, а тело хотело другого. Мне нужно было найти равновесие.
Я заставил себя расслабиться, но прерывистое дыхание выдало меня. Белла заметила это, и ее губы тронула легкая улыбка.
– Я обещал, что мы попробуем, – сказал я предельно серьезно, мой голос дрожал от внутренней борьбы. – И если я сделаю что-нибудь не то, если тебе будет больно, ты должна сразу сказать мне.
Она торжественно кивнула, не отрывая от меня завороженного взгляда, а потом неожиданно шагнула ближе и прижалась ко мне. Прикосновение ее обнаженного тела к моему было подобно вспышке, и мне понадобилась вся моя воля, чтобы вернуться на землю.
– Не бойся, – шепнула она, словно читая мои мысли. – Мы созданы друг для друга.
Нежный шелк ее кожи слился с мрамором моей так естественно, что трудно было не поверить в правдивость ее слов в этот миг. Мои руки, не слушаясь меня, сомкнулись у Беллы за спиной и прижали ее тело к моему, по моим нервам заструилось электрическое напряжение. Это было очень сильное ощущение, и я просто застыл, не шевелясь. Мне нужно было немножко времени, чтобы привыкнуть. Все эти чувства были новыми - слишком острыми, слишком поглощающими, чтобы их контролировать.
– Навсегда, – подтвердил я ее слова и потянул за собой в океан.

ГЛАВА 22
ОСТРОВ ЭСМИ
(Белла)
С.Майер
Почти не ощущая сопротивления воды, я подошла вплотную к Эдварду и накрыла его прохладную ладонь своей.
– Как красиво! – по его примеру я тоже посмотрела на луну.
– Вполне, – подтвердил он будничным тоном и медленно повернулся. Между нами заплясали крошечные волны. Глаза на его ледяном лице отливали серебром. Эдвард развернул ладонь под водой, и наши пальцы переплелись. Я даже не почувствовала привычных мурашек от его прикосновения – так было тепло.
– Для меня не существует другой красоты, – наконец, проговорил он, – кроме твоей.
Улыбнувшись, я приложила руку, переставшую, наконец, дрожать, к его груди, там, где сердце. Белое на белом. В кои-то веки я с ним совпала. Эдвард слегка вздрогнул от моего теплого прикосновения. Дыхание стало чуть прерывистее.
– Я обещал, что мы попробуем, – напомнил он с неожиданной сдержанностью в голосе. – И если я сделаю что-нибудь не то, если тебе будет больно, ты должна сразу сказать мне.
Я с серьезным видом кивнула, не переставая смотреть Эдварду в глаза, а потом шагнула ближе и прижалась к его груди.
– Не бойся, – шепнула я. – Мы созданы друг для друга.
И тут же сама осознала всю истинность своих слов. В такой момент, когда все вокруг идеально, в них не могло быть и тени сомнения.
Руки Эдварда сомкнулись у меня за спиной, он подтянул меня поближе, и мы застыли, обнявшись, – зима и лето. По моим нервам как будто ток пропустили.
– Навсегда, – подтвердил он и осторожно потянул меня за собой в океан.
------------------ * * * * * --------------------------
Мы плыли вдоль лунной дорожки, все больше удаляясь от берега. Не знаю, куда Эдвард намеревался заплыть, но спрашивать я не собиралась. Уверена, он не дал бы мне утонуть.
Он молчал, и я тоже. Лишь изредка он посматривал на меня испытующе. Может, искал сомнения на моем лице?
Ну уж нет, я не собиралась давать ему повод пойти на попятную! Уверенно и спокойно я отвечала на его взгляды, хотя мое сердце колотилось нервно и сбивчиво - он был бы рад узнать, что инстинкт самосохранения все-таки не полностью у меня отсутствует. Впрочем, может, это был просто страх перед неизвестностью, или волнение, ничего более. Я даже попыталась улыбнуться ему единожды, чтобы он понял, что я не отступлюсь, и успокоился. Только сердце меня выдавало. Интересно, слышит ли он его сквозь толщу воды?
Пока я задавалась этим вопросам, что-то изменилось. Эдвард одним взмахом преодолел расстояние между нами - так быстро, что я почти испугалась - и поймал мою руку под водой. Секунда - и я оказалась закинутой на его спину.
У меня перехватило дыхание. Его кожа прижалась к моей, вызывая во мне трепет, и я судорожно вцепилась в шею Эдварда, окунув лицо в его шевелюру за ухом. Его чарующий аромат не исчез даже в океанской воде, и я с жадностью вдыхала его.
А потом он поплыл.
Никогда не могла себе представить, что в воде можно развить такую скорость. Вокруг нас завихрились бурунчики, и волны расходились по обе стороны. Я даже не видела, как двигаются его руки и ноги - просто мы неслись вперед на скорости, превышающей мое воображение. Я была настолько очарована этим, что на время даже забыла, зачем мы здесь. Так вот что Эдвард имел в виду, говоря, что плавание для них не проблема, когда рассказывал, как Карлайл пересек Ла-Манш! Теперь я видела это воочию!
Когда мы почти обогнули остров и мне открылся его вид с обратной стороны, я ахнула. Длинный, белоснежный в свете луны, песчаный мыс выдавался далеко в океан острой стрелой. Освещенный серебристым светом, он казался ожившей картиной художника-сюрреалиста. Раскидистые пальмы, наклоненные к воде, придавали образу готичности и сказочности. Я просто не могла сдержать возгласов восхищения, срывающихся с губ.
- Нравится? - тихо спросил Эдвард, слушая мои восклицания.
- Да, - честно ответила я, очарованная прекрасным ночным пейзажем.
Я почувствовала руки Эдварда на своих ногах - он ободряюще провел ладонями по ним сверху вниз. Не подумав, я сцепила свои ноги вокруг его талии.
Он заметно вздрогнул, и его голова скрылась под водой. Затаив дыхание, я ждала, что будет - то ли он утянет меня на глубину, то ли он так пытается прийти в себя. От страха я и не подумала разомкнуть колени, наоборот, еще сильнее прижалась к спине Эдварда.
Наконец, он вынырнул, встряхнув мокрыми волосами так, что брызги полетели вокруг. И сразу же развернулся в обратную сторону. У меня засосало под ложечкой. Могу поспорить, Каллен слышал мое сердце, забившееся сразу как безумное. Я сжала губы, не собираясь уступать, даже если он решит заговорить со мной об этом. К счастью, он ничего не сказал.
Обратно Эдвард плыл гораздо медленнее, почти с человеческой скоростью. Теперь мне были видны его руки, мощными гребками рассекающие воду. Я любовалась отблесками луны на его белоснежной коже, влажной и блестящей, завороженно смотрела, как играют его мускулы...
Не знаю, для чего Эдварду была нужна эта водная прогулка, но она подействовала на меня умиротворяюще. Все страхи куда-то испарились, вместо этого появилось ожидание - когда же начнется то, ради чего мы сюда прибыли? Глядя на его красивые сильные руки, я уже представляла себя в его объятиях, грезила о поцелуе, который не закончится через минуту, как обычно. Боже, да даже просто мысль об этом была такой возбуждающей, что я мечтала поскорее это осуществить. Наконец-то, Эдвард не будет отстраняться о меня, когда уже так сильно хочется продолжения! Не остановится!
Конечно, я испытывала толику страха, но то, как долго я ждала этого дня, делало меня смелой.
А Эдвард, как назло, поплыл еще медленнее. Он молчал, а меня охватило нетерпение. Я знала правила. Ради своей безопасности, и чтобы ему было легче, я должна оставаться осторожной и не делать первых шагов.
Не желая торопить Эдварда в чем бы то ни было, я наклонилась и щекой прижалась к его затылку, глядя, как мимо проносится остров. Расцепив ноги, я позволила течению струиться вокруг себя. Я еще ни разу в жизни не купалась обнаженной, и это оказалось невероятно приятное ощущение, оно действовало как-то... освобождающе. Делать это вместе с любимым вдруг показалось мне таким естественным. Я остро чувствовала близость наших тел, не разделенную теперь одеждой, и это было интимно и волнующе. По-новому. Но в то же время казалось удивительно правильным.
Мои мысли унеслись в даль, я смотрела на проносящийся мимо пейзаж, но не видела его. Я просто наслаждалась прекрасным моментом нашей близости и уединения. Вот бы прожить так целую вечность...
И именно когда я полностью расслабилась и перестала думать о том, зачем мы здесь, Эдвард развернулся. Сначала он погладил мои руки, так нежно, что мое сердце пропустило пару ударов, наверняка. Затем он расцепил мои пальцы, поочередно прижал к своим губам, и в ту же секунду, перевернувшись, оказался ко мне лицом.
Все произошло так стремительно, что я даже задуматься не успела. Теперь Эдвард плыл на спине, а я оказалась прямо на нем.
Меня словно электрический разряд пронзил, когда я ощутила всю силу его желания ко мне... Он втянул носом воздух, а я, сглотнув, отвела взгляд от острова, чтобы посмотреть на своего... мужа, молясь, чтобы он не заметил мой страх. И тут же попала в плен его золотистых глаз. Они слегка потемнели, что очень удивило меня, но все еще были янтарными. И они горели так, как я еще никогда не видела - словно хотели прожечь меня насквозь. Эдвард смотрел на меня неотрывно и, кажется, даже не моргал, его ноздри слегка раздувались, а дыхание стало чуть быстрее. Его лицо было напряжено и серьезно, как никогда. Но все это я даже не успела осознать, потому что в тот момент, когда я увидела его тигриные глаза, я пропала, утонула в их бездонной глубине. Они приковывали и завораживали, лишали воли. Только сейчас я поняла, что, вероятнее всего, еще ни разу в полной мере Каллен не применял на мне силу своих чар. Ни разу так, как сегодня.
Мое дыхание остановилось, а сердце, наверное, выскакивало из груди, но я его даже не слышала, плененная очарованием своего вампира. Все, что я сейчас хотела, это как можно скорее оказаться в его полной власти. Пусть делает со мной, что хочет, только пусть всегда смотрит на меня именно ТАК.
Не знаю, каким образом он знал, куда плыть, ведь он смотрел на меня, не отрываясь. Но внезапно он развернулся и уверенно поплыл к дому. Отвести взгляд я не могла, но догадалась по усиливающемуся освещению, что мы на том самом пляже, с которого началось наше купание.
Прежде, чем мы достигли берега, Эдвард вдруг взволнованным шепотом пробормотал:
- Белла, ты должна помнить, что можешь остановить меня в любой момент. Просто скажи "стоп", если я сделаю что-то не так, или если передумаешь. Обещай мне!
Его глаза горели заботой, а тон был такой суровый, что я машинально покивала, но от звука его хриплого голоса и у меня моментально закружилась голова, а по телу забегали мурашки.
Не успела я даже осознать, что мы уже приплыли, как Эдвард коснулся руками моей талии, нежно привлекая к себе, и впился в мои губы поцелуем.
Это был очень глубокий, настойчивый поцелуй - никогда еще я не видела Эдварда таким уверенным в себе. Его руки ласково заскользили по моей спине и плечам, вызывая во мне такую сильную дрожь, что даже стыдно, и кружа голову, и от его решительных действий я вдруг успокоилась, убежденная теперь, что все пройдет гладко, ничего плохого не случится. Его уверенность передалась мне, и все мои страхи окончательно улетучились. Осталось только нестерпимое и с каждой минутой еще более усиливающееся желание принадлежать этому невероятному мужчине.
Мой ответный поцелуй стал жадным, а пальцы зарывались в бронзовые кудри, но даже тогда Эдвард не отстранился, и я почувствовала себя попавшей в собственную мечту. От радости и ощущения его прикосновений к моей обнаженной коже я начала задыхаться. Мои руки очерчивали контуры его мускулистых плеч и спины, а тело так и льнуло к мраморной груди. Я дышала глубоко и очень громко, не в силах совладать с собой и своими нарастающим чувствами. Я впитывала каждое новое ощущение, вызванное прикосновением твердых губ и прохладных рук, наслаждалась мурашками, наполнивших мое тело целиком, от пальцев ног до кончиков волос. Это не шло ни в какое сравнение с тем, что я чувствовала раньше - теперь наши прошлые осторожные поцелуи казались мне такими невинными, такими простыми, слабым подобием тому, что я чувствовала сейчас. То, что происходило теперь, приносило новое - сильное и божественное - удовольствие.
Когда ладони Эдварда скользнули ниже моей талии, и он прижал меня за бедра к себе, я задрожала от новых ощущений. Это было настолько по-другому, не так как раньше, и меня словно горячей волной окатило, с головы до ног, затрагивая каждую частичку тела. Кажется, ему тоже это понравилось, потому что его дыхание сразу стало чаще, а губы требовательнее, переместившись на мою шею в гораздо менее сдержанном поцелуе. Запрокинув голову, я застонала, чувствуя, как от движений его пальцев по моей коже внутрь меня как будто проникало электричество, все сильнее и сильнее, заставляя хватать ртом воздух от каждого прикосновения. Мне стало жарко, очень жарко. Я не хотела больше ждать. Немедленно. Я хотела принадлежать ему немедленно. Голова моя непрерывно кружилась, я вся дрожала.
Но лишь только я застонала, руки исчезли, вызвав во мне еще один стон - разочарования. Внезапно Эдвард стал действовать еще нежнее, еще аккуратнее. Наверняка, старался быть осторожным со мной. Но мне было этого мало. Мне хотелось большего.
Плавными движениями своих потрясающих рук Эдвард ласкал меня. Казалось, он был везде и сразу, а я все больше теряла связь с реальностью, погружаясь в эйфорическое забытье. Я уже совсем не могла соблюдать ответную осторожность или оставаться смущенной, когда прижималась к каменному холодному телу, когда вовсе уже нескромно отвечала на поцелуи. Мне хотелось быть еще ближе, раствориться в нем, в моем вампире.
Тут Эдвард перевернул меня на спину, и я почувствовала под собой песок. Оказывается, мы были настолько близко к берегу, а я даже не заметила. Одной рукой Эдвард держал мою голову над водой, и я была благодарна ему за это, потому что не уверена, что от желания, сжигающего меня, я бы смогла удержать ее сама. Эдвард прижал меня своим телом и издал такой потрясающий стон, что я на время совершенно потеряла способность мыслить. Внутри меня зарождалась слабость, а от ладоней Эдварда волнами расходилось по всему телу тепло, несмотря на то, что они были ледяными, как и всегда. Его вторая рука порхала по моей коже, вызывая невероятно острые, пронзительно сладкие разряды в местах касаний. Я уже не могла понять, откуда именно исходили эти волшебные ощущения, потому что его длинные, музыкальные пальцы были везде. Я дышала часто и судорожно, мне стало казаться, что я умираю. Я хотела сказать Эдварду, что я люблю его, что я хочу его, чтобы он не ждал больше, но с моих губ срывались только нечленораздельные звуки, и чем дальше, тем труднее мне становилось сосредоточиться и вообще понимать, где я и что делаю. Кажется, я сходила по своему мужу с ума.
И тут вдруг он отстранился.
Не знаю, зачем он это сделал, но справиться с собой я никак не могла. Вцепившись руками в шею Каллена, я попыталась притянуть его обратно, а когда поняла, что это невозможно, закинула ему на талию ногу. Я знаю, я должна была быть более сдержана, чтобы не усложнять его положение, но я просто ничего не могла с собой поделать, я просто не вынесла этого расстояния между нами. К тому же, моя голова так кружилась, что я совсем ничего не соображала. Конечно, пытаться прижать к себе каменную статую не так то просто, если она удерживает тебя руками. Тогда, не в силах противиться желанию быть ближе, я скользнула ладонью по его груди, чтобы ощутить под пальцами его идеально гладкую, притягательную кожу.
Звук, сорвавшийся с его губ, взорвал во мне фейерверк эмоций, рассыпавшийся тысячей искорок по всему телу, туманя голову окончательно. Я была не в себе, я начинала бредить.
Он поймал мою руку, и я услышала его срывающийся шепот неясно, как сквозь толщу воды.
- Белла, умоляю, не спеши!
Не спеши? Он что, шутит? Чего ты ждешь, хотелось мне крикнуть, но язык словно прирос к нёбу. Сделай это, хотелось мне просить, но слабость захватывала меня все сильнее, мешая говорить. И, как будто угадывая мое желание, Эдвард вдруг издал стон, полный поражения, и прильнул ко мне в неистовом поцелуе. Я почувствовала, как дрожат его руки, и меня как будто током поразило. Невыносимое желание заполнило все уголки моего тела, я едва чувствовала себя здесь, в этом мире, погружаясь в сладостное небытие, мучительно долгое и нестерпимое желание продолжения. Слабость накатила горячей волной, смывая мое сознание в пустоту.
Следующее, что я помню - это полет. Не сразу я почувствовала обхватывающие меня сильные руки, не сразу сообразила, зачем на плечи мне легло полотенце и почему поменялось освещение. И, только увидев ослабшим зрением над собой белый полог, я поняла, что Эдвард принес меня в дом.
Все мое тело горело. Жгучее желание пронизывало меня насквозь, до самых мелких косточек. Я посмотрела на прекрасное лицо моего ангела, в завораживающие глаза цвета жидкого золота, горевшие огнем, и задохнулась от его неземной красоты. Не спеша Эдвард склонился к моему лицу, чтобы поцеловать. Я не была такой осторожной, когда вцепилась в его волосы и ответила ему. Как долго! Ждать еще мне казалось просто невозможным! Наверное он хотел, чтобы я окончательно сошла с ума.
Дурочка, - должна была сказать я себе, - может, он всего лишь дает нам обоим время привыкнуть. Но голос разума тут же был заглушен, лишь только я почувствовала под своей спиной мягкую перину, в которую меня вжало совершенное, божественное тело. Это было необычайно хорошо, и внутри меня снова заструилось тепло, кружа голову. Как я могла жить два года без этого? Как ОН мог прожить без этого сто лет?! Необъяснимо. Невозможно!
Пальцы Эдварда вновь запорхали по моей коже, но теперь гораздо смелее и настойчивее, превращая мое желание быть с ним в сжигающую дотла потребность. Я больше не могла ждать.
Так как Эдвард держал дистанцию между нашими телами, чтобы не навредить мне, то мне ничего не стоило развернуться под ним так, как мне того хотелось. Дрожа от силы своих чувств, я обвила талию Эдварда ногами, а шею руками, и подалась вперед, мечтая, чтобы он прижал меня, наконец, сильно-сильно, не сдерживая себя.
И в ту же секунду меня пронзила резкая, обжигающая боль.
Совершенно не соображая, что я делаю, я выгнулась дугой, желая избежать боли, теперь уже стремясь назад, а не вперед, но Эдвард железной хваткой держал меня за плечи. Я не слышала своего вскрика, хотя он, наверняка, был. Зато я прекрасно услышала хлопок, когда со всего размаха опустила ладони на грудь Эдварда.
И тут же в ужасе распахнула глаза. В голове крутилась только одна мысль:"Я что, ударила Эдварда?!" Как я могла?!
Еще не успев как следует рассмотреть его лицо, я физически ощутила, как он вздрогнул и замер надо мной.
Боже, какая же я дура!! Зачем я только ударила его, остановила? Идиотка!
Испуганно я смотрела в его еще закрытые глаза, ожидая реакции. Зная Эдварда, я довольно ярко могла представить себе, как он, мучимый чувством вины, в следующий миг оставит меня одну на кровати, лишь бы не причинять эфемерную боль, которой вовсе и нет. А ее уже и не было, почти. Как бы то ни было, я не собиралась давать ему повод сбежать от меня. Напряженно я наблюдала, как он открыл глаза и впился в меня пристальным, полным страха взглядом.
Нарастающее чувство тревоги в его глазах дало мне понять, что все плохо, очень плохо. Замерев, я смотрела на него, сожалея, что пыталась оттолкнуть. Я уже не чувствовала никакой боли, только потрясающее ощущение единения с этим великолепным мужчиной, моим мужем. Но выражение лица Эдварда становилось все более испуганным и суровым.
Все произошло так быстро, что я не успела придумать, что мне сказать или сделать. Эх, надо было продумать этот момент заранее!
В глазах Эдварда вдруг отразилось такое, что я испугалась. И в следующую секунду Эдвард подтвердил все мои опасения.
- Прости, - беззвучно прошептал он одними губами и отшатнулся назад.
Ну, нет. Я не собиралась позволять ему этого. Я так долго ждала этого дня!
Удивительно ловко и быстро для человека, и особенно лично для меня, я схватила Каллена за шею, не давая увильнуть, и придала лицу самое решительное выражение, на которое только была способна. К моему изумлению, это сработало. Он замер, впиваясь в меня взглядом, пытаясь понять по моему лицу, чего я хочу. Я хотела ЕГО. Не отпущу ни за что!
Его прекрасные золотистые глаза вдруг расширились.
- Дыши! - прошептал он испуганно.
Я удивилась. А потом, опомнившись, задышала. Я что, и правда, не дышала все это время? Наверное, от испуга. От этого мне стало вдруг смешно и легко. Я виновато посмотрела в любимые глаза и робко улыбнулась. Тому, что я такая глупая. Тому, что он, по-видимому, внял моим рукам и не собирается сбегать. Тому, что я теперь принадлежу ему.
До меня дошло, наконец, насколько важно то, что произошло только что. Мою грудь наполнило ликование и счастье, улыбка стала шире. Свершилось, теперь я действительно безоговорочно и целиком принадлежу этому удивительному мужчине, моему греческому Богу, волшебнику из сказочной страны, в которую я так стремлюсь попасть, чтобы быть с ним вечность.
Глаза Эдварда вдруг засветились неподдельным счастьем в ответ на мою улыбку. Это был такой потрясающий миг! Мы вместе, навсегда, остальное неважно.
Я потянулась к Эдварду, чтобы поцеловать его. Он медлил, все еще заглядывая в мои глаза. Искал там одобрение? Ну, так оно там было. Сполна. Пусть не вздумает винить себя. Это было самое прекрасное мгновение моей жизни - понять, что мы теперь одно целое, по-настоящему. Такое же, как тогда, когда он впервые признался мне в любви. Такое же, как тогда, когда он надел на меня кольцо и сказал "Согласен!", и я поняла, что он мой. Такое же сильное чувство овладело мной сейчас: он сделал это, сделал меня своей... женой, женщиной. Все его страхи были беспочвенны, все оказалось так легко и просто! Мы вместе, мы можем быть вместе, несмотря на разницу между нами, которую он зачем-то придумал!
От этой мысли меня вдруг снова пронзило желание. Оно никуда и не уходило, просто боль на время приглушила его. Сейчас я снова почувствовала, что все мое тело продолжает медленно гореть и дрожать, а голова закружилась от одной только мысли о продолжении.
Взгляд Эдварда, наконец, смягчился, когда он прочел на мое лице то, что искал. Через мгновение он сразил меня страстными поцелуями, шепча между ними слова любви. Я хотела ответить ему, но каждый раз, когда я пыталась что-то сказать, слова застревали у меня в горле, потому что от его радости у меня перехватило дыхание, а голова снова начала кружиться. Я едва не задохнулась, когда ладони Эдварда схватили мои бедра и прижали нас друг к другу - так, как я и хотела, сильно, неистово!
- Больно? - прошептал вдруг мой любимый встревоженным голосом.
Что?! Я едва могла соображать. Больно? Нет!
С трудом кое-как разлепив глаза, я встретила его почти безумный взгляд, от которого у меня немедленно побежали мурашки по всему телу. Больно? Да даже если бы и было, за один такой взгляд я готова была умереть. Разве я сказала бы ему правду?
Но мне не было больно, и я покачала головой, с трудом сосредоточившись на ответе. Пусть только продолжает, пусть не останавливается, если не хочет, чтобы я прямо тут сейчас умерла от желания.
И тогда он сдался, поверил мне. Склонился, покрывая поцелуями мое лицо и шею, и медленно, мучительно осторожно и неторопливо начал прижиматься ко мне.
Это действительно было немного болезненно, я и не ожидала, но не настолько, чтобы разводить тут панику. Его руки и губы продолжали ласкать меня, отвлекая от боли, а мягкие, аккуратные движения были настолько нежными и неуловимыми, что хотелось большего. Как будто он хотел помучить меня посильнее. Я и сама не заметила, что стала вцепляться в его шею, пытаясь прижаться плотнее. Расстояние между нашими телами меня убивало, мне нужно было больше, чем это. Его излишняя осторожность в буквальном смысле слова сводила меня с ума. Я начала дрожать и непроизвольно выгибалась ему навстречу, желая более тесного контакта, но Эдвард, как всегда, удерживал меня от опрометчивых поступков.
Мне хотелось умолять его перестать сдерживаться, отдаться своим чувствам, но я по-прежнему не могла вымолвить ни слова, сраженная его уверенными руками, с новой настойчивостью блуждающими по моей коже. Я просто купалась в море удовольствия, задыхалась вновь и вновь от накатывающего на меня урагана сладострастных ощущений.
И тут, словно Бог услышал мои молитвы, Эдвард сорвался. От его внезапного прерывистого дыхания моя голова поплыла как в тумане. Он что, до этого не дышал? А затем с его губ сорвался удивительный звук. Это был стон чистого удовольствия, такой яркий, насыщенный чувствами и выразительный, абсолютно незабываемый, мощный, великолепный. Этот звук мгновенно отозвался во всем моем теле, пронизав меня с головы до кончиков ног, затрагивая какие-то тайные, новые, неизвестные струны в моей душе. Это было похоже на электрический разряд такой силы, что мое сознание помутилось. Кажется, я даже закричала, не в силах бороться с нахлынувшими чувствами, которые заставили меня задрожать и погрузили в беспримерную эйфорию. Боль ушла, желание теплом расползлось по всему телу, начавшись где то в области солнечного сплетения и жаром отдаваясь во внутренней стороне бедер. Боже, на секунду мне показалось, что я сейчас взлечу! Это было и страшно и... невыразимо приятно! Такое сладкое, сильное ощущение, что я вцепилась пальцами в плечи Эдварда, так крепко, что повредила бы его кожу, будь он человеком.
Но мои пальцы соскользнули с его плеч, как с мрамора, не причинив вреда. Что-то было не так. Его плечи были напряжены. Слишком сильно. Он весь был напряжен. Его дыхание стало хриплым и тяжелым, и я отчетливо почувствовала, как он замер, окаменел, словно превратился в статую, а его пальцы на моих бедрах впились мне в кожу.
Это не было больно, но я испуганно распахнула глаза.
То, что я увидела, наверное, должно было испугать меня до чертиков. Ну, как любого нормального человека с нормальным инстинктом самосохранения.
Лицо Эдварда приобрело жестокое, даже яростное выражение. Его ноздри раздувались, а глаза были черны как ночь. Его взгляд был пронзительным и страшным, и буквально впивался в мое горло. Это было настоящее лицо зверя, таким я Эдварда никогда еще не видела! Наверное, так он выглядит на охоте, мелькнула глупейшая мысль.
Затаив дыхание, я затихла и не шевелилась. Но не от страха. Все во мне воспылало от восхищения. Я видела Эдварда в его истинном обличии. Я ведь так мечтала увидеть его таким! Как завороженная я смотрела на своего любимого вампира - так птичка смотрит на королевскую кобру, не в силах сдвинуться с места, но и не желая уходить. Он был прекрасен. Он был так красив, так безупречен - хищник, а не человек. Я просто ждала, что будет дальше, и не испытывала ни капли страха! Я точно ненормальная.
Вот руки Эдварда медленно двинулись наверх вдоль всего моего тела. Его дыхание было грубым и мощным, оно со свистом вылетало сквозь нос и его стиснутые зубы, которые были слегка обнажены. Даже в таком состоянии не любоваться им было невозможно - он был само совершенство. Боже мой, как же я люблю его! Его ладони очертили мою талию, живот... Я вздрогнула, но сдержала стон, потому что не хотела, чтобы ему было еще труднее, чем есть. Что-то мне подсказывало, что лучше не делать лишних движений и помалкивать. Но я не смогла совладать с собой, когда его руки коснулись моей груди. Мое тело, не слушаясь меня, выгнулось навстречу его ладоням.
Вот он обхватил мои плечи и посмотрел на меня. Тысячи мурашек взорвались по всему моему телу, когда я снова попала в плен его глаз, ставших черными, но все таких же прекрасных. В них читалась такая мука, такая беспредельная, душераздирающая боль, что мне тотчас захотелось приласкать его, утешить! Даже под властью жажды, потеряв человеческие черты, он все равно был похож на ангела, только теперь ангела, вынужденного страдать. Я и представить не могла, насколько ему тяжело бороться, и мне так хотелось помочь!
Но во рту у меня пересохло, чтобы я могла сказать хоть слово, да и двинуться я не могла, все еще находясь под властью его чар.
С моей головой, определенно, не все в порядке, ведь я прекрасно понимала, что, вероятнее всего, от смерти меня сейчас отделяет хрупкая, тончайшая грань. Одна, любая маленькая моя или его ошибка - и все будет кончено. Однако даже тогда я не смогла почувствовать ничего, кроме притяжения. Я утонула в его бездонных глазах, я пропала, плененная его силой и могуществом надо мной.
Ну и пусть я умру. Мне стало все равно, лишь бы это было здесь и сейчас, с ним. Я принадлежу ему, и он властен сделать со мной все, что захочет.
Мое дыхание участилось даже в некотором нетерпении - чего же он медлит? Я не в состоянии была больше ждать, я сгорала от желания и любви, я ХОТЕЛА сгореть, догореть дотла.
Руки Эдварда переместились вверх, и прохладные ладони накрыли мое горло. В сочетании с пронизывающим черным взглядом это простое действие довело меня почти до безумия. Закатив глаза, я запрокинула голову, подаваясь Эдварду навстречу. Боже, я хотела, чтобы он укусил меня, сейчас. Пусть сделает это. Чем этот момент хуже других? Почему потом, а не сейчас? Какая разница, если уже все решено? Если он сделает это сегодня, мне не придется бояться, что он придумает какую-нибудь новую отговорку, лишь бы не делать меня вампиром. О том, что это может кончиться не только этим, но и в равной степени моей смертью, думать не хотелось. Ну, или, скорее, я слишком верила в Эдварда. Он не убьет меня ни при каких обстоятельствах, я это знала. Да, пусть это произойдет сейчас, хотела умолять я, но получалось лишь стонать и задыхаться. Я словно онемела.
В ответ на мой порыв Эдвард зарычал - грозно и оглушительно, но так убийственно прекрасно! Настоящий зверь! Боже мой, я от этого звука просто растеклась по кровати, как кисель, руки и ноги стали ватными, а по телу будто электрический ток пропустили. Голова закружилась так сильно, что я перестала что-либо соображать. Господи, что он делает со мной? Мне казалось, что я брежу. Пожалуйста, хотелось мне сказать, пожалуйста, Эдвард, сделай это! В действительности, кроме бессвязных стонов и его имени, я, кажется, не могла произнести больше ни звука.
Но моей безумной мечте не суждено было сбыться. Спустя мгновение его прохладные ладони исчезли с моего горла, скользнув на затылок, и я почувствовала его губы на своих. Очевидно, что моя смерть на сегодня отменялась.
Поцелуй Эдварда уже не был таким нежным и осторожным, как раньше. Он поцеловал меня страстно, но с каким-то отчаянием, и одна только мысль о том, что он, возможно, потерял контроль и не собирается больше сдерживаться, буквально пришпилила меня к кровати, вызывая сумасшедшее головокружение и расплавляя меня в бесформенную массу.
Я ответила ему порывисто, жадно вдыхая чарующий аромат его кожи. Его прохладное дыхание было настолько сладким, что я совершенно потеряла голову. Звуки, слетающие с его идеальных губ, показались мне музыкой, самой прекрасной и совершенной из всего, что я слышала. Каждый вздох или стон был такой красоты и силы, что мгновенно проникал внутрь меня, пронзал насквозь, затрагивая самые чувствительные струны моего тела. Это было... невероятно! Я не хотела упускать ни мгновения нашей потрясающей близости, но с каждой секундой все больше теряла рассудок, словно мое удовольствие было напрямую подключено к звуку его голоса! Несколько его страстных, ничем не сдержанных стонов - и я потеряла себя в этом мире, словно на самом деле растворилась в Эдварде, стала с ним одним целым. Мне казалось, я взлетела и парю, а электричество, атакующее мое тело раз за разом, возносило меня все выше в небеса. Тепло острыми, восхитительными волнами наполняло каждую мою клеточку, и это было так хорошо, что хотелось, чтобы это длилось вечность.
Если бы я знала, что близость с Эдвардом окажется столь чудесной, такой чудовищно приятной, я бы ни за что не выдержала два года! Ничего лучше и сильнее в своей жизни не испытывала! Я была потрясена. Интересно, когда я стану вампиром, это будет так же здорово, или еще лучше?
Удивительно, что я вообще смогла подумать о чем-то постороннем в такой момент, потому что в следующую секунду меня накрыло волной такого убийственного наслаждения, что мой мозг словно в желе превратился - думать больше я ни о чем не могла. Мой рот открылся, я чувствовала, что задыхаюсь, но не слышала звуков, вылетающих из меня. В ушах звенело так, что все мысли в голове закружились в причудливом клубке. Почти испугавшись своих ощущений, я распахнула глаза. Я ничего не увидела, кроме пляшущих черных точек, будто я теряю сознание. Окончательно испугаться, равно как и понять, что со мной происходит, я не успела, потому что в ту секунду, когда мои глаза открылись, тысячи ослепительно сладких фейерверков взорвали каждую клеточку моего тела, которое я едва чувствовала, унося меня из этого мира окончательно. В другой мир - сказочный, неотразимый, прекрасный! Даже в ватных руках и ногах струился ток, расплавляя мое тело и делая меня похожей на жидкую массу, растекшуюся по кровати. Из моего горла вырвался крик, и меня не стало. Я исчезла, растворилась в этом волшебной ощущении счастья и удовольствия.
======== * * * * * ===========
Непреодолимо клонило в сон. Я попробовала пошевелиться, чтобы понять, где я и что со мной, и тут же почувствовала холодные руки Эдварда, обнимающие меня крепко-крепко, и от этого стало вдруг так хорошо... Если бы можно было подобрать описание моим ощущениям, то я сказала бы, что каждая клеточка моего тела пела песню, а душа счастливо смеялась. Мы сделали это, и, судя по тому, как я себя чувствовала, все страхи Эдварда не оправдались. Наклонив голову, я поцеловала Эдварда в плечо. В ответ он стиснул меня так сильно, что я чуть не задохнулась! Развернувшись кое-как, потому что он явно не собирался выпускать меня, я устроилась на его прохладной груди, радуясь, что мой любимый вполне может заменить мне кондиционер! У каждого свои преимущества. Не в силах больше бороться со сном, я сладко зевнула.
- Ты спишь? - услышала я умиротворенный шепот.
- Сплю, - еле выдавила я. Все-таки слишком много впечатлений за один вечер, веки неудержимо смыкались.
Последним, что я услышала, был тихий смех моих любимых серебристых колокольчиков. Пусть и во сне все остается таким же идеальным, как сейчас...

Часть 2
Время тянулось мучительно медленно, а Белла, как видно, решила побить все рекорды по продолжительности сна. Солнце встало, поднялось над горизонтом и уже повисло в зените, когда, наконец, сердцебиение немного ускорилось, и Белла начала чаще менять положение тела, что означало ее скорое пробуждение.
Тонкие руки крепче стиснули мою шею и, могу поклясться, она улыбнулась сквозь сон. Неужели она не чувствует боли? Мне казалось, такие повреждения не могли остаться незамеченными...
Сжав челюсти, я ждал, боясь даже вдохнуть. Я лишь медленно провел пальцами вдоль ее позвоночника туда и обратно, едва касаясь, чтобы не причинить новую боль.
К своему удивлению, я услышал тихий смех.
– Что смешного? – напряженно поинтересовался я.
Белла снова захихикала, прежде чем ответить:
– Никуда не денешься от человеческой природы.
Я промолчал, не понимая, о чем она. По всему, она сейчас должна была уже почувствовать, что с ней что-то не так, а вместо этого она смеется. Я должен был догадаться, что Белла снова удивит меня, показав совсем не ту реакцию, которой от нее ожидают.
Я не смотрел ей в глаза. Ее сердце пропустило удар, когда она заметила мое неестественное напряжение. Подняв голову и увидев мое лицо, Белла вздрогнула. Ну вот и все...
Я медленно перевел с потолка на лицо любимой свой взгляд, полный сожаления и страха, и с трудом удержал стон от того, что увидел. Ее губы были красными и припухшими, а на нежной хрупкой скуле красовался синеющий отпечаток моих пальцев.
– Эдвард? Что случилось? - во внезапно дрогнувшем голосе Беллы звучало удивление, ее прекрасные глаза смотрели на меня испуганно и беспокойно, с заботой. Как будто она переживала за МЕНЯ. Впрочем, как и всегда.
– Ты еще спрашиваешь? – еле выдавил я, кривясь от отвращения, что я сделал это с ней. Боже мой, даже лицо... У меня не было сил продолжить. Я едва мог смотреть на следы, оставленные мной, и не провалиться сквозь землю от стыда и ужаса. Мне хотелось приласкать каждый сантиметр ее тела, которому я причинил боль, хотелось встать на колени и молить, молить о прощении. Но я не смел даже пошевелиться, погребенный под тяжестью вины.
Белла больше ни слова не говорила. Ее взгляд был внимательным, изучающим. Испуг и непонимание я читал в ее глазах. Не боль, не ненависть, не осуждение. Пока еще нет. Неужели она не чувствует, как болит ее тело? Почему до сих пор не прислушалась к собственным ощущениям? Почему смотрит, пытаясь понять, что со МНОЙ, тогда как дело все в ней! Я снова столкнулся с непреодолимыми трудностями в попытке прочесть ее закрытый разум. Мне никогда не понять хода ее мыслей.
– О чем ты думаешь? - тихо озвучил я свой вопрос, разглаживая кончиками пальцев морщинки на ее лбу.
– Ты расстроен, - прошелестела она. - А я не понимаю. Я что, что-то не так…
– Ты сильно пострадала? - перебил я ее попытку обвинить себя. - Только правду, Белла, пожалуйста, не надо ничего преуменьшать.
– Пострадала? – искреннее изумление в ее интонации обескуражило меня.
Белла, наконец, отвела от меня обеспокоенный взгляд, обратив внимание на себя. Я ждал, пристально наблюдая, как она двигает руками, ногами, поводит плечами. Что ж, это должно было немного меня успокоить - по крайней мере, значительных травм у нее точно нет. Ни переломов, ни внутренних повреждений - иначе уже раздались бы крики. Но меня удивило, что она так легко относится к боли - невозможно, чтобы она не чувствовала ее! Все ее тело было сплошь покрыто синяками!
– С чего ты решил? - наконец, высказалась Белла. - В жизни себя лучше не чувствовала.
– Перестань! - прорычал я раздраженно, откидываясь на подушку и с досадой закрывая глаза. Может, она вздумала так успокоить меня? Только такой ответ и напрашивался, зная Беллу и ее тягу всегда ставить чужие интересы превыше своих, лишь бы защитить близких от страданий.
– Что перестать? - недоумение в голосе Беллы было настолько неподдельным, что трудно было не поверить.
– Перестань меня выгораживать, - пояснил я сквозь зубы. - Я чудовище, у которого хватило ума согласиться…
– Эдвард! Не говори так! - ее голос перешел на отчаянный шепот.
Да неужели же она не видит, что с ней, не ощущает?!
– Посмотри на себя, Белла, - прошептал я вымученно. - А потом уже убеждай, что я не чудовище.
На несколько долгих секунд повисла тишина. Я боялся открыть глаза, так и лежал, застыв и не дыша, ожидая.
– Откуда эти перья? – с любопытством спросила Белла.
Перья? При чем здесь перья? Мне пришлось втянуть носом воздух, подавляя негодование, прежде, чем я смог ответить:
– Я разорвал зубами подушку. Может, две. Но я НЕ ОБ ЭТОМ!
– Подушку? Зубами? Но почему?
Черт возьми, она обратит наконец внимание НА СЕБЯ?! Моему терпению пришел конец.
Резко поднявшись, я схватил ее руку и вытянул вперед - так, чтобы она УВИДЕЛА.
– Белла, да посмотри же ты! – воскликнул я. – Вот, гляди!
На лице Беллы отразилась целая гамма чувств. Понимание, наконец-то. Удивление, шок, недоумение... Она вскинула брови, несколько раз, пока рассматривала следы моего преступления, и каждый ее взгляд на себя заставлял сжиматься мое мертвое сердце. Она недоверчиво ткнула тонким пальчиком пурпурный припухший синяк на предплечье, но даже не вздрогнула. Ее сердце продолжало биться ровно и спокойно, как будто ничего необычного не случилось, мое же, казалось, умирает, снова. Не оставляя ей никакой возможности оправдать меня, я приложил свою руку к отпечатку на плече - его очертания точно совпали с контуром моих пальцев.
– Мне… так жаль, Белла... Я знал... Я не должен был… - слова застревали у меня в горле, я не чувствовал себя вправе даже просить прощение, я был виноват целиком и полностью. Не было ничего, чем я мог бы оправдать то, что натворил...
Со стоном уткнув лицо в ладони, я выдавил сквозь зубы, утопая в безмерном чувстве вины:
- Я так сожалею, даже не могу передать это словами, как я перед тобой виноват.
Наступила долгая мучительная тишина. Я подавленно молчал, замерев в напряженном ожидании приговора. Что она скажет? Обвинит? Попытается утешить? Я не был готов ни к первому, ни ко второму. Я бы хотел повернуть время вспять, исправить все... Если бы это было возможно... я бы ни за что не решился...
Спокойное дыхание и сердцебиение рядом со мной уже не удивляло меня, но молчание... Его было перенести гораздо тяжелее, чем вполне заслуженные крики и обвинения.
– Эдвард… - тихо позвала меня Белла через несколько минут. В ее тоне не было ни капли осуждения.
– Эдвард! - повторила она громче и попыталась отнять мои руки от лица.
Я даже не шевельнулся. Я молил, чтобы она уже озвучила то, что думает.
Ее теплые ручки соскользнули и исчезли, оставив после себя пустоту, которую мне нечем было заполнить. Мое сердце болезненно сжалось. Но она сказала вовсе не то, что я готовился услышать.
– Эдвард, я ни о чем не жалею, - тихий, успокаивающий голосок больно ранил, усиливая и без того невыносимые муки совести. - Я… я даже передать не могу. Я так счастлива! И этим все сказано. Не сердись. Со мной все хоро…
– Не надо! – прервал я ее попытку утешения, от этого мне стало только хуже. – Если не хочешь, чтобы я сошел с ума, не вздумай говорить, что с тобой все в порядке.
– Но так и есть, – прошептала она с убежденностью.
– Белла! - укоризненно воскликнул я, не желая, чтобы она успокаивала меня ни в малейшей степени. Уж лучше бы она кричала.
Отважившись поднять глаза, я ожидал чего угодно, только не сочувствие и понимание в ее лице.
Поймав мой взгляд и удерживая его, Белла твердо произнесла, чеканя каждое слово:
– Не порть мое счастье. Я. Правда. Счастлива.
Прозвучавшие в словах решительность и искренность поколебало мою убежденность в собственной правоте. Ее сердце билось ровно - этот главный детектор лжи свидетельствовал, что она говорит правду.
– Я все испортил, – прошептал я, уже с сомнением.
– Прекрати! - вскрикнула Белла так грозно, что я захлопнул рот, скрежетнув зубами.
– О-ох! – простонала Белла с чистой досадой. – Ну почему ты не можешь прочесть мои мысли?
Моя челюсть отвисла от изумления:
– Это что-то новенькое. Тебе же нравится, что я их не читаю?
– А сейчас жалею.
– Почему?
Белла всплеснула руками и в отчаянном жесте с размаху обрушила свои маленькие ладошки мне на грудь. Я вздрогнул, открыв рот. Она ударила меня?
– Потому что, - заговорила Белла быстро и со злостью, - ты почувствовал бы мое счастье и перестал терзаться попусту! Пять минут назад я была счастлива. Абсолютно, безгранично и безмерно. А теперь… Теперь я злюсь!
– Я этого заслуживаю, - еле выдавил я.
– Ну, вот, я на тебя зла! Доволен?
В ее голосе было столько негодования, столько муки и обиды, что мне стало еще больнее. Мог ли я сделать еще хуже, чем было? По-видимому, да. Вот только как все исправить, я не знал.
– Нет, – вздохнул я. – Как я могу теперь быть чем-то доволен?
– Именно! – отрезала она в ответ. – Поэтому я и злюсь. Ты рушишь мое счастье, Эдвард.
Что я мог сделать? Что же она хочет от меня? Чтобы я притворился, что все в порядке? От этого ей станет легче? Имею ли я право делать вид, что ничего страшного не произошло?
Я покачал головой, не понимая мотивов ее столь безразличного отношения к собственной персоне. Мы буравили друг друга глазами - я настороженно, Белла негодующе.
Затем ее взгляд смягчился, а голос, когда она заговорила, зазвучал ласково, заверяюще:
– Мы понимали, что будут сложности. А все оказалось гораздо проще и легче. Так что ничего страшного, – она провела пальцами по руке. – Для первого раза, когда мы оба не знали, как все пройдет, по-моему, просто чудесно. Немного практики…
Ее слова вылетали так просто, легкомысленно. Я не мог поверить, что она не лжет мне, но все - ее уверенность, ее глаза и жесты - свидетельствовало о том, что она, и вправду, так считает. Не жалеет. Осознает. Понимает и принимает. Прощает.
Но, вместо утешения, ее слова вдруг вызвали во мне сухую, обжигающую ярость. Она что, шла на это, ЗНАЯ, что я причиню ей боль? Доверила свою жизнь, ПОНИМАЯ, что я могу даже убить ее? Считая, что это НОРМАЛЬНО?
– Понимали? - взревел я, не собираясь мириться с ее неправильным и беспечным отношением к себе и к ее драгоценной жизни. - То есть ты примерно этого и ждала? Ожидала, что я причиню тебе боль? Думала, что будет хуже? Ты считаешь эксперимент успехом, потому что смогла избежать худшего? Если нет сломанных костей — это, по-твоему, победа?
Пока я кричал, разгневанный на ее глупое безрассудство, ни один мускул не дрогнул на лице Беллы. Моя ярость угасла так же внезапно, как и началась, плечи поникли. Я затравленно смотрел в ее глаза, не желая принимать ее самоотверженность как само собой разумеющееся. Только не так, не как данность. Это было неправильно, опасно! Но в этом была вся она - Белла.
Когда мой гнев утих, а злость и раздражение сменились опустошением, Белла заговорила. Ее голос звучал ровно и уверенно:
– Я не знала, чего ждать – но уж точно не подумала бы, что будет настолько… прекрасно и идеально, – голос превратился в шепот, а голова безвольно качнулась вниз, щеки окрасились нежнейшим румянцем, который так мне нравился. – Я не знаю, как тебе, но мне было именно так...
"Я не знаю, как тебе..."
– И это все, что тебя беспокоит? – выдавил я сквозь зубы, приподнимая кончиком пальца ее подбородок, чтобы она не прятала от меня глаза. – Получил ли я удовольствие?
– Я знаю, что ты чувствуешь иначе. Ты же не человек. Я только хочу сказать, что для человека — это самое лучшее, что было в его жизни, – не поднимая глаз, ответила она.
Вот как?... Я опешил. Вот теперь ее сердце сбилось с ритма, а румянец проступил сильнее. На ее лице были написаны смущение и... страх? Пальцами Белла нервно перебирала краешек простыни, закусив губу. Как будто это она ожидала приговора, а не я...
"...что будет настолько… прекрасно и идеально..." - это значит... черт возьми, что ей было хорошо?
"Я не знаю, как тебе..." - неужели она боится, что могла в чем-то не угодить мне?
"Он мне нравится. Гораздо больше, чем я ему. И я не знаю, что с этим поделать," - вспомнил я ее слова, произнесенные когда-то давно, означающие, что я был недостаточно откровенен и настойчив с ней.
Мне всегда казалось, что сила моих чувств написана на моем лице со всей очевидностью, но, получается, я снова ошибся.
Идеальная, совершенная, невинная, любимая. Было ли что-то лучшее в моей жизни, чем эта ночь, когда она подарила мне себя? Если бы не ужасающие последствия, то я бы даже не подумал усомниться в этом.
Робко, все еще розовая от смущения, Белла подняла на меня свои прекрасные глаза, в которых застыли грусть и неуверенность.
Как я допустил это? Позволил снова задеть ее чувства?
Но хотя бы это я мог исправить, в отличие от остального.
– Получается, я еще не за все прощение попросил, – пробормотал я. – Мне и в голову не могло прийти, что из моих слов ты сделаешь вывод, будто эта ночь не была… самой лучшей за все мое существование. Но разве я могу так думать, когда ты…
Радостная улыбка, осветившая любимое лицо, не дала мне договорить.
– Правда? Лучшей? – робко переспросила Белла.
Я вздохнул, собираясь с мыслями. Чувствуя необходимость если не оправдаться, то хотя бы объясниться, я рассказал Белле о своих разговорах с Карлайлом и братьями, о том, как я готовился к важной и самой ответственной в моей жизни ночи, как боялся за ее жизнь и как старался соответствовать ожиданиям семьи.
– Когда мы заключили уговор, я побеседовал с Карлайлом. Надеялся, он чем-нибудь поможет. Он меня, конечно, сразу предупредил, что это может быть очень опасно для тебя. И все же он в меня верил. Как выяснилось, зря.
Белла хотела возразить, но я приложил два пальца к ее губам, не давая спорить.
– Еще я спросил, чего ожидать мне самому. Ведь я понятия не имел, как это ощущается… у нас, вампиров. И Карлайл признался, что по силе воздействия этому нет сравнения. Он предупреждал, что с физической любовью не шутят. Ведь мы почти не меняемся в эмоциональном плане, а такое мощное потрясение может привести к большим сдвигам. Однако на этот счет, сказал он, беспокоиться нечего – ты и так сделала меня совершенно иным, - я улыбнулся. - Братьев я тоже спрашивал. Оба в один голос твердят, что это огромное удовольствие. Приятнее только человеческую кровь пить. Но я пробовал твою кровь, и для меня нет ничего притягательнее… Но я не думаю, что они ошиблись. Просто у нас с тобой все иначе. Для нас это стало другим. Чем-то большим.
— Да, это было большим, - тихо согласилась Белла. - Это было всем.
– Только это не умаляет моей вины. Даже если тебе и в самом деле было хорошо, - грустно резюмировал я.
– В каком смысле? - подозрительно уточнила Белла. - Думаешь, я притворяюсь? Зачем?
– Чтобы я не терзался. Твои слова лишь попытка избавить меня от чувства вины, в то время как я совершил ошибку.
В ее глазах вдруг появилось такое, чего я раньше никогда не видел. Гнев?
Белла взяла меня за подбородок и наклонилась близко-близко, к самому моему лицу, сверля меня потемневшими глазами. Ее брови грозно сдвинулись.
– Послушай меня, Эдвард Каллен. Я ни капельки не притворяюсь. У меня и в мыслях не было, что тебя надо утешать, пока ты не развел тут мировую скорбь. Никогда в жизни не чувствовала себя счастливее – даже когда ты понял, что не можешь убить меня, потому что любишь. Или когда я проснулась, а ты ждал меня в комнате утром. И когда твой голос звал меня там, в балетном классе… – я вздрогнул, вспомнив, как она оказалась на волосок от смерти в лапах вампира-ищейки. – И когда ты произнес "согласен" и я осознала, что теперь никогда тебя не потеряю. Это мои самые счастливые воспоминания. Однако сегодняшняя ночь сделала меня еще счастливее. Вот и не отрицай очевидное.
Слушая ее гневную, убедительную речь, я осознал, что она права. Едва ли я сделаю лучше, если буду продолжать упорствовать. Если Белла предпочитает забыть обо всем, если ей так легче, если она этого хочет, значит, и я закрою глаза на то, что случилось. Увлекать любимую за собой в пучину вины и сожалений бессмысленно и преступно. Не я ли обещал прислушиваться к ее решениям, верить ей? Сделать все, чего бы она только не пожелала, чтобы она была счастлива?
Протянув руку, я нежно коснулся ее щеки.
– Я причиняю страдания. Но я не хочу, чтобы ты страдала.
– Тогда сам не страдай. Ведь все остальное просто чудесно.
С глубоким вздохом я кивнул:
– Ты права. Что сделано, то сделано, тут ничего не изменишь. Нельзя, чтобы по моей милости ты тоже расстраивалась. Что угодно сделаю, чтобы исправить тебе настроение.
Белла недоверчиво прищурилась:
– Что угодно?
В ее животе раздалось урчание. Я спохватился и вскочил с кровати, одеваясь на ходу:
– Ты же у меня голодная!
Вчера, в самолете, Белла ничего не ела. На яхте, похоже, тоже. И проспала немыслимо долго. Какой же я болван, за своими терзаниями забыл о ее потребностях!
– Чем провинились подушки Эсми? – заметно повеселевшим тоном спросила Белла, подкидывая в воздух горстку перьев.
– Провинились… - буркнул я. - Как будто я нарочно... Но нам повезло, ведь это подушки, а не ты.
Я со свистом втянул в себя воздух. Эпизод с подушкой, когда я был так близок к тому, чтобы испробовать ее сладчайшую кровь, стал тем еще искушением. Я потряс головой, отгоняя страшные воспоминания, и заставил себя улыбнуться. Подушки - это сущий пустяк. Главное, она жива. Жаль, нельзя добавить - невредима.
Белла соскочила с кровати, так бодро, что это должно было развеять последние сомнения по поводу серьезности ее травм. Но улыбка тотчас безжалостно стерлась с моего лица. Все было еще хуже, чем я представлял себе. Гораздо хуже.
Вид любимой, ее тела в полный рост, такого хрупкого, жестоко истерзанного, покрытого иссиня-лиловыми узорами, ударил по моему едва обретенному самообладанию как яростный, обжигающий кнут. Я ахнул, сжимая кулаки и зубы, и, отворачиваясь, к своему ужасу успел заметить, как Белла поморщилась. От боли. Она лгала мне, чтобы защитить. Конечно же.
– Что, все настолько страшно? – беззаботно поинтересовалась она, направляясь в ванную.
Я продолжал стоять, оцепенев, боясь, что образ ее изувеченного тела навсегда запечатлится в памяти, как клеймо моего личного позора.
Стон, раздавшийся из ванной, сорвал меня с места.
– Белла? – вскричал я испуганно, появляясь рядом с ней и нервно ища следы нового бедствия. Ей больно? Ей плохо?
– Мне эти перья за всю жизнь не вычесать! – она недовольно ткнула пальчиком в свои спутанные волосы.
Облегчение, которого я не должен бы испытывать, прошло сквозь меня. Всего лишь женские штучки, никакой новой боли.
– И кроме перьев ее ничего не волнует… – с досадой буркнул я, выпутывая намертво прилипшие пушинки.
Белла бессильно опустила руки, позволяя мне помочь ей.
– Неужели тебе не смешно? - улыбнулась она насмешливо. - Я же вылитое пугало огородное!
Я промолчал. Через минуту Белла вздохнула, оценив мои попытки.
– Ничего не выйдет. Все присохло намертво. Попробую смыть под душем, – развернувшись, она проворно обхватила мою талию, улыбаясь и заглядывая в мои глаза, как хитрая лиса. – Поможешь?
Она еще может намекать мне на что-то после ТАКОГО?
– Лучше раздобуду что-нибудь на завтрак, – тихо ответил я, как можно нежнее выпутался из кольца ее рук и поспешно удалился. Вздох, раздавшийся мне вслед, совсем мне не понравился...
Пока Белла умывалась, я, прислушиваясь к шуму льющейся в душе воды, быстро достал яйца, бекон и сыр. Пришло время применить мои ново-обретенные знания по кулинарии на практике.
Когда звук воды стих, и открылась дверь, я уже перекладывал омлет (ужасно пахнущий, к слову) со сковороды на тарелку. Рецепт уверял, что я сделал что-то простое, но невероятно вкусное и оригинальное.
– Держи, - весело, как только был способен, я повернулся и с улыбкой поставил блюдо на стол.
К счастью, Белла догадалась одеть платье с рукавами, удачно скрывающее от меня почти все наиболее выделяющиеся синяки. Если бы не синева под скулой и на ключице, я бы сказал, что она выглядит великолепно. У Элис всегда был превосходный вкус. Белое платье сидело на Белле великолепно и делало ее похожей на ангела. Ангела, которого я посмел обидеть...
Затолкав подальше подобные мысли, чтобы не расстраивать свою чрезмерно великодушную жену, я наслаждался тем, как Белла с аппетитом ест.
– Надо кормить тебя чаще, - сказал я, не отрывая от нее глаз.
– Когда? Во сне? – пошутила она. – Очень вкусно, кстати. А уж из рук повара, который сам ничего не ест, вообще шедевр.
Похвала была приятна.
– Кулинарные передачи, – я не смог не улыбнуться, довольный тем, что ей понравилось.
– А яйца откуда?
— Попросил прислугу забить холодильник едой. Впервые. А теперь я должен просить их убрать перья… – я осекся, тщетно пытаясь сохранить спокойное выражение лица. Хотя бы, безразличное.
Остаток завтрака прошел в молчании.
– Спасибо! – громко сказала Белла и перегнулась через стол для поцелуя.
Я машинально ответил, но тут же отстранился, вовремя вспомнив, что ей может быть больно - ее губы все еще сохраняли опухший вид, напоминая мне об осторожности. Было невероятно тяжело от мысли, что я даже поцеловать не смог ее так, чтобы не навредить.
Разочарование, отразившееся на любимом лице, больно резануло.
– То есть ты вообще больше до меня дотрагиваться не будешь? - с вызовом воскликнула она.
О, как бы я хотел...
Я помолчал, грустно разглядывая нежные черты ее лица и едва выдерживая обвиняющий взгляд. Протянул руку и осторожно коснулся лилового отпечатка на красивой розовой щечке. След тянулся вниз, достигая ключицы, и было отчетливо видно, где я нажал сильнее, где меньше, а где совершенно безобразно. Я чувствовал себя ничтожеством, превратившим то, что должно было стать нашим раем, в ад. Чудовище.
Взгляд Беллы, однако, тут же потеплел от моего прикосновения. Я не мог в это поверить - она прижалась щекой к моей ладони, так же доверчиво и нежно, как всегда. После всего, что я с ней сделал, она все еще хотела быть со мной...
– Ты же понимаешь, что я не об этом... - прошептала она, и ее лицо вспыхнуло.
Я и помыслить не смел, что Белла может захотеть от меня продолжения после того, что случилось. Она не умела заботиться о себе, я уяснил это четко. Давно, просто сейчас еще раз убедился. Что ж, кто-то другой должен сделать это за нее...
Со вздохом я опустил руку. Как бы мне ни хотелось приласкать ее, это было бы неправильным, и даже не просто эгоистичным - это стало бы преступлением.
– Понимаю, - грустно сказал я, а затем добавил решительно и твердо: - Да, именно так. Я больше не буду заниматься любовью с тобой, пока ты человек. Чтобы не причинить тебе новую боль.