*Из будущего*
(от лица Гвен)
Луиза печально усмехнулась, глядя, как я делаю очередную затяжку.
Я находилась в доме наркоты и проституток - в клубе.
Когда Аро привез меня сюда, я сначала не знала, что делать. Я не умела торговать наркотой, и страшно боялась попасть на место Луизы, а именно: стать проституткой. Если бы я не продавала наркотики, то меня сделали бы одной из девок легкого поведения.
Все мы здесь блудники и блудницы, мы все здесь грешники. Например, бармен торгует спидами, а охранники сами потихоньку нюхают кокаин, когда хозяина нет в клубе. Совсем крошечная девочка лет шестнадцати вчера уединилась наверху с каким-то парнем, а сегодня она всхлипывает в туалетной кабинке после разговора с тем самым парнем. Вчера мужчина принял герыча, а сегодня мы узнаем, что ночью он скончался от передозировки.
Луиза в этой области большую часть своей жизни, она была похищена из собственного дома. Сейчас Лу выглядит на двадцать восемь, хотя самой уже за тридцатник перевалило. Раньше женщина обслуживала по сорок клиентов на дню, а сейчас возраст дал о себе знать – после троих уже выдыхается. Но Лу – моя единственная подруга, остальные работницы клуба были такими… хищными, фальшивыми…
Но самое страшное не это… Я – наркоманка. Меня подсадили на наркотики одиннадцатого сентября того года…
Боже, я не знала, о чем просить… О смерти? Но умирать как-то не хотелось. О свободе? Но я не знала, что такое свобода, она прислуживала и жила среди убийц с детства. Она молилась об одном: как бы не перестали выделять дозу в качестве допинга. Я обещала, клялась себе бросить, какое-то время держалась, но… Но на глаза попадался косячок или «конфетка», и я не сдерживалась.
«Наверное, Анне-Лоле на небе стыдно, что я – ее сестра…» - измученный разум лениво работал, пока я рассматривала звезды через стекло. Луиза усмехнулась, и выпустила наружу очередную порцию едкого дыма…

*настоящее время*
(от лица Беллы)
Проснулась я одна. Ясно, Эдвард снова ушел ни свет ни заря, чтобы мы смогли переехать в новый дом в конце недели. Жаль, поживем мы там всего пару дней – месяц подходит к концу, и мама с каждым днем все настойчивей просит моего возвращения домой. Живот издал звук, похожий на «Дай!». Время кормежки.
Мой парень обеспечивал холодильник всем необходимым, и даже сверх того – я в который день поражаюсь, зачем он купил батончики для диабетиков. Спасибо хоть, готовить перестал…
В ванной я по-привычке потянулась снять кольцо Деметрия и положить его на раковину, но не обнаружила золотого ободка. Ах да, на днях звонил Деметрий и рассказал о Челси, и я решила выслать им по почте кольцо. В конце концов, я не стану женой Деметрия, а Эдварда это кольцо порядком уже бесит. Ну представьте, что Ваша вторая половинка носит чужое обручальное кольцо и не собирается снимать. Правда, я не снимала, потому что боялась потерять, но хрен редьки не слаще.
Вопрос с обращением остался нерешенным. Как только я завожу об этом разговор, то Эдвард грозно хмурит брови, и тихо, но твердо говорит:
- «Изабелла, я сказал – нет, и это не обсуждается.»
Он считает меня ребенком, мама – тоже. Ладно, у меня в запасе есть два года, пока не исполнится семнадцать лет, а потом поставим вопрос так: Эдвард пусть делает что хочет, но восемнадцать мне не должно исполниться.
Задумавшись, я упустила момент, когда хлеб на сковороде зашипел и запах гарью.
- Ах ты, зараза! – кричала я, пытаясь хоть что-то сделать с тем, что когда-то было завтраком.
Бутерброд зашипел, оказавшись под струей воды. Теперь он был похож на обуглившееся полено и вонял гарью.
Да, Изабелла, поела, называется…