( от лица Беллы)
Сознание медленно возвращалось ко мне.
- Белла? Любимая, ты в порядке?
Я застыла. Он назвал меня любимой! Боже, я что, сплю?
Я почувствовала острую необходимость выразить то, что кипело внутри меня, те чувства, но не банальным «Я тебя тоже люблю», а чем-то другим.
Я приподнялась на руках. Его точеное лицо было рядом с моим- Эдвард всматривался в мои глаза, ища там страх, боль- подтверждение тому, что он в чем-то ошибся.
Я протянула руку и провела по его мраморной щеке ладонью- хотелось плакать от счастья. Он застыл и прикрыл глаза. Странно- мы пятнадцать лет знакомы, знаем о чувствах друг к другу, и не разу не целовались, даже почти не обнимались.
Я наклонилась к нему и дотронулась губами до его губ- робко и нерешительно.
Наш легкий, невесомый поцелуй был подобен прикосновению крылышек бабочки или колибри, как будто перышко опустилось на мои губы.
На шею опустилась холодная ладонь, притягивая меня ближе. Я обняла его голову, запуская пальцы в шелковистые волосы, углубляя поцелуй.
Теперь поцелуй был похож на пламя, на огонь, струящийся по венам. Контраст наших губ поражал. Я не заметила, как оказалась у него на коленях. Как жаль, что мне нужен воздух…
Я вдохнула и принялась покрывать его прекрасное лицо поцелуями. Внезапно под спиной я ощутила что-то мягкое… Кровать…
Реальность будто выбилась из меня весь воздух, я остановилась.
Эдвард целовал мою шею все настойчивей. Из состояния жара меня прошиб холод.
Нет.
Я побледнела.
Я снова нахожусь в Вольтере, в своих покоях. Я лежу на кровати, сверху меня придавило каменное тело вампира- насильника.
Нет, прошу…
Он пытается залезть мне под ночнушку.
НЕТ!!! Не надо, прошу!
Я захлебываюсь в слезах, извиваюсь, пытаясь выбраться из-под его туши. Я кричу от боли, страха, унижения.
Это не оставит меня…
Я забиваюсь в угол- прямо как той ночью, только на этот раз насильник не потерял сознание.
Я чувствую его перед собой.
- Белла? Что с тобой?
Я распахиваю глаза. Я в мотеле, сижу в углу около кровати. Передо мной на корточках сидит Эдвард.
- Любимая? Прости меня, я увлекся, я забыл…- его лицо исказила боль.
- Прости меня…- я бросаюсь в его руки. Эдвард неуверенно обнимает меня, словно боится снова напугать меня.
- Ты не виновата.
- Я сломана.- тихо выдыхаю я.
- Нет, ты не сломана. Ты напугана. Это пройдет, обещаю.- он целует мои волосы.
- Помоги…- мой голос сорвался.
Помоги… Спаси… Не оставляй…
- Белла, может быть, мы вернемся к семье? Отложим нашу романтическую поездку на двоих на какое-то время?- спрашивает Эдвард, а я мотаю головой в знак протеста. Ну уж нет! Я справляюсь со своими страхами, за несколько дней это- первый случай, когда проявилось хоть что-то.

- Белла!- раздался голос Эдварда.
Я отложила книгу и поднялась на ноги. Он вошел в спальню, груженый сумками.
Позавчера мы с Эдвардом переехали в более дорогой отель. В номере находилась прихожая, большая ванная с джакузи, огромная спальня с гардеробом, кухня с мини-баром и плазменный телевизор. Эдвард подыскал нам дом и уже оформил все документы, но дом полностью пустой, так что пришлось заказывать мебель. Пока мебель не готова, мы будем жить в отеле.
- Любимая!- замурлыкал он.- Могу я получить свой законный поцелуй?
Я приподнялась на цыпочки и обхватила его руками за шею. Эдвард бросил пакеты и притянул меня ближе, стараясь, чтобы объятья не были превышающими норму- ведь тогда сработает моя защитная реакция, и память услужливо швырнет в лицо горсть страшных воспоминаний.
Его губы накрыли мои, я с удовольствием запустила руку в его бронзовые локоны. Губы Эдварда медленно двигались, смакуя вкус поцелуя. Я приоткрыла рот и чуть углубила поцелуй. Наконец он оторвался от меня:
- Белла…
- Ты заслужил это.- улыбнулась я. Обычно мы не целовались так углубленно, но сегодня Эдвард весь день провел, таскаясь по магазинам, хотя он этого не любит.
- Ммм…- он уткнулся в мои волосы.- Такая награда мне нравится… Ради этого стоило весь день провести в дурацком супермаркете….
- Нормальная девушка вознаградила бы своего парня несколько иначе.- мой голос погрустнел.
- Белла!- на этот раз Эдвард начал раздражаться.- Не смей ставить кого-то выше себя! Даже если бы ты не имела такого печального опыта за плечами, то ты должна помнить, что я- вампир, моя страсть может убить тебя.
- Пусть так. Что ты купил?- нужно было сменить тему, а то назревал конфликт.
- Учебники.- мой вампир сверкнул улыбкой, а меня будто огрели обухом по голове.
- Учебники?- прошептала я, подлетая к пакетам.- А какие? То есть, зачем?
- Белла, тебе нужно получать образование.
Я простонала. О нет, только не это!
- Я не знал, какие именно ты языки изучаешь, и поэтому купил учебники по итальянскому, английскому, французскому и латыни.
- А по русскому?- я тут же прикусила язык. Дура!
- Ты учишь русский язык?- Эдвард удивленно взглянул на меня.
- Да. А чего такого? Мне еще повезло, что Кай родом из России, а не из Казахстана.
Эдвард захохотал, скрючился на полу в припадке смеха.
- Так значит, Кай заставлял тебя учить русский?- Эдвард подошел ко мне с вопросом, когда я делала макароны на кухне.
- Не заставлял, мне самой было интересно. Он два раза свозил меня в Россию.
- Да? Ну и как там?- Эдвард облокотился на барную стойку.
- Мне понравилось.- Я принялась тереть сыр.- Там холодный климат.
- Любишь холод?
- Да. Я люблю холод и дождь, ведь я родилась в Лондоне. Первый раз во время поездки в Россию я была в Москве. А во второй раз я ездила летом на Черное море. Теперь я могу свободно говорить по-русски.
- Хм… Скажи что-нибудь!
Я засмеялась, но покорно сказала:
- Каллены- самая лучшая семья в мире, я люблю их больше жизни. Эдвард- мой парень, самый заботливый. Я хочу быть с ним вечно.
- Что ты только что сказала?- полюбопытствовал Эдвард, а в его золотистых глазах зажглись огоньки интереса.
- Да так, рассказала про одну семью…
- Научишь меня русскому?
- Нет!
Эдвард от неожиданности замолчал, а я продолжила:
- Должно же у меня быть хоть какое-то преимущество!
- Ах так?- Эдвард угрожающе надвигался.
- Да, так!- пискнула я.
- Ну держись!- он кинулся бегать за мной.
Мы бегали по всему номеру, когда мне пришла в голову гениальная идея облить Эдварда водой. Я схватила душ и пустила струю прямо в лицо своему вампиру. Он мог увернуться или выхватить у меня душ, но не сделал этого. Вместо этого мне в лицо выплеснулся целый галлон воды, которая была в ведре под ванной. Я посмотрела сначала на себя, затем на Эдварда. Он выглядел виноватым.
- Белла, я… Прости…
Я подошла к нему поцеловала. Вот что мне было нужно на протяжении всего вечера!
- Обрати меня!- тихо попросила я.
- Нет!- Эдвард отбросил меня на бортик ванной, а сам отлетел в дальний угол.
В принципе, этого можно было ожидать. Кто захочет провести вечность рядом с использованной и сломанной девушкой? Кому нужна кровожадная тварь?
Но почему в груди появилось щемящее чувство? Почему внутренности раздирает от боли и тоски? Почему так хочется убежать и спрятаться?
- Белла…- начал Эдвард, но я его перебила:
- Не надо…- мой голос хрипел от сдерживаемых слез.- Не нужно ничего говорить, я понимаю…
Я на трясущихся ногах вышла из номера.

*Полгода назад. Запись в дневнике...*

Дневник Гвендолен
1

Сегодня я начинаю свой дневник. Я украла его из ларька, так как, несмотря на то, что я много работаю, денег нам не дают. Это обычная голубая тетрадка, в которую я буду писать все, что со мной происходит. Он мне нужен, потому что я очень одинока, и совсем не с кем поговорить, кроме Луизы, но Лу слишком равнодушно и скептически ко всему относится, она тут очень давно, ей уже не страшно. И я подумала… Конечно, это глупо, но я не хотела бы, чтобы после моей смерти меня забыли, как сотни других таких же девочек, я хотела бы, чтобы мой дневник нашли, прочитали, чтобы кто-нибудь узнал мою историю.
Не хочу рассказывать о своем прошлом – что толку, если его все равно не вернуть? Хочу сказать только, что у меня была сестра близнец, ее звали Анна-Лола, она погибла на моих глазах, когда мне было восемь лет. Ее задавила машина. Какое-то время девочка, которой мы прислуживали – ее звали Изабелла, она была немного младше нас, ее удочерил владелец замка Аро – была рядом, но потом наши жизненные пути разошлись. Я попала в ад.
1 декабря 2010 года.
Милый дневник!
У моего личного ада было очень красивое и звучное имя. Каждый вечер оно переливалось алыми огнями на неоновой вывеске – Клуб «Счастье Лолиты».
Я работала в клубе и его окрестностях, продавала наркоту. Экстази, ЛСД, спиды, марихуана, кокаин. Иногда мы с другими торговками сбывали и героин, но не очень часто – у хозяина был договор на продажу героина в Австралию, и мы продавали белую муть, если оставался излишек.
Мы с остальными малолетками жили в тесной каморке в подвале клуба. Были в нашем клубе и шлюхи, но они обитали не в клубе, их привозили сюда охранники посменно. Ходили слухи, будто бы проститутки живут в большом загородном доме с бассейном. Они делились на две категории: те, кто занимается этим уже долго, своеобразные авторитеты среди них, и молоденькие девчонки, все еще вынашивающие планы побега. Они имели отрешенный несчастный вид, таких мы называли «Девочки – Лунатики».
Я любила танцпол. Там все смешивались, и уже непонятно, кто ты – наркоша, торговка наркотой, проститутка, клиент проституток, или же обычный подросток, решивший оттянуться вечерком. Танцевать нам не разрешали – мы должны были работать, а вот проститутки оттягивались – завлекали народ, так сказать. Я все равно ходила через танцпол, а не в обход площадки.
Сегодня вечером я, как обычно, стояла возле стойки и пила мелкими глоточками воду. Нам не разрешали ничего пить, кроме воды, да и на воду были ограничения – не больше стакана в час. Суки, даже в воде нас ограничивают… Скоро выставят лимит на воздух…
Ко мне подходили люди, приобретали товар. Я старалась не смотреть и в глаза, зная, что каждый из них может погибнуть сегодня вечером от передозировки наркоты, которую им продаю Я. Они были разными – ребята с веселыми искорками в глазах, которые только начинали, им еще было весело, были уже те, кому было все равно. Те, кому лишь бы дотянуть до утра, а там уж неважно… Дрожащими руками я приняла смятые купюр из рук крохотной на вид девочки и отсчитала ей две таблетки экстази. Девочка была небольшого роста, на вид ей было двенадцать. У нее были большие доверчивые глаза, светлые пушистые волосы, вся она была такая веселая, предвкушая то веселье, о котором ей рассказывали старшие ребята… Она и не подозревала, что скоро жизнь покажется скучной и ненужной, начнется ломка, она умрет, обычно такие малыши не выкарабкиваются из этой ямы.
Хотелось закричать ей:
«Что ты делаешь, не надо!»
Но за мной внимательно наблюдал бармен, если я начну отговаривать покупателя от наркоты, страшно представить, как разозлится босс.
А девочка тем временем весело упорхнула к выходу из клуба, зажав в крохотном кулачке две розовые таблетки.
Позднее, отработав смену, я думала об этой девочке. Думала я о ней и по вечерам, засыпая в постели, и последующие дни.
Интересно, узнали ли ее родители о том, что их дочь пробовала дурь? О, надеюсь, что узнали и задали ей хорошего ремня! Только бы она не пришла снова, только бы не купила таблетки во второй раз и не подсела!

*настоящее время*
(от лица Беллы)

(от лица Беллы)
Рука страшно болела, на ладони остался алый отпечаток. Надеюсь, пузырь не вскочит…
Представив, как я буду выглядеть с обваренной и опухшей лапой, я содрогнулась.
А за окном близился полдень. Без Эдварда мне было скучно. Задания по урокам, которое оставил мой парень, делать не хотелось, благо, отмазка от уроков в данный момент страшно саднила на обоженной ладони.
Я с тоской взглянула на безымянный палец. Без обручального кольца палец совсем не смотрелся. Ах, как бы мне хотелось, чтобы Эдвард надел мне обручальное кольцо!..
Мы не были бы красивой парой: божественный парень и человеческая сломанная девушка. Больше всего на свете хотелось избавиться от своих страхов, стать вампиром и составить Эдварду компанию на века. Смотря через сколько утихнет его страсть – через несколько лет, или через век, до этого времени мы будем вместе.
Нет, я не подвергаю сомнениям его любовь, но любовь не бывает вечной. Со временем это чувство утихает, например, у стариков оно не выражается. Моя семья крепится не на любви, а на узах.
Розалии и Эмметта связываю я, их дочь. Думаю, маме тяжело примириться с тем, что у нее не будет внуков, ведь я бесплодна теперь.
Карлайла и Эсми связывают дети и внучка, то есть, опять-таки я.
Эллис и Джаспер вместе, потому что они слишком долго ждали друг друга, и не станут терять друг друга из-за глупости. И они – идеальная пара, понимают друг друга с полуслова.
А нас с Эдвардом не связывает ничего. Насколько я помню, в детстве я фактически не общалась с ним – он всегда был таким прекрасным, подобно античной статуе, я просто стеснялась подойти к нему. Потом я попала к Вольтури, выросла у них, потом Эдвард вытащил меня оттуда. Вот, собственно, и все. У нас даже предпочтения в музыке разные!
Итак, наша любовь недолговечна. Нужно смириться…
- Белла! Я дома!
За размышлениями день прошел быстро, и Эдвард уже вернулся в номер.
Ура!

Дневник Гвен:
2

2 декабря 2010 года
Дорогой дневник!
Сегодня я работала на улице. Было очень холодно, и мы с остальными торговками очень продрогли. Было легче сосредоточиться на холоде, и не замечать выражения глаз клиентов, когда отдаешь им дурь. Я не хотела их запоминать, не хотела, чтобы они являлись мне по ночам. У меня и без этого трудностей хватает, а наркотики – это их выбор.
Сегодня к нам привезли новенькую, она тоже будет продавать дурь взамен Кайлины – ее убили наркоманы за то, что отказалась дать им в долг наркоты. Новенькую зовут Синди, она сидит на дури. Босс будет ей уделять наркоты, чтобы избежать ломки Синди, но он боятся, что Синди будет мало той дозы, которую ей будут выделять. Поэтому босс приставил к Синди меня – я буду следить за товаром, чтобы весь товар был на месте, до последнего грамма. Если буду следить хорошо, мне обещали сократить часы продажи на холодных улицах. Если буду халтурить, босс разозлится и убьет меня.
Синди была мулаткой с дредами. В ее волосы были вплетены различные красивые ленты, и одеваться Синди старалась в этническом стиле. Мы с остальными торговками обычно прятали товар в потаенные кармашки, Синди же просто клала нычку в сумку. Она была странной, но не агрессивной. По ее взгляду было видно, что Синди от завтрашнего дня уже ничего не надо, лишь бы дозу подкинули, а там уж, возможно, еще сутки протянет до следующей дозы…
Сегодня был наш первый совместный рабочий день. Мы стояли в квартале от клуба, между гаражами и площадкой. Я ежилась от ветра, пробирающего полы моей курточки, Синди же и носом не повела. Она не предпринимала попыток залезть в сумку и принять дозу, предназначающуюся для клиентов, босс зря опасался на ее счет. Клиенты приходили, получали дурь, завернутую в пакетики, и уходили. Разница между ними составляла примерно полчаса-час. Я подсчитала прибыль, прикинула время, и приуныла: до конца рабочего дня оставалось еще пять часов. Если бы мы продали всю дурь, то смогли бы идти в клуб, а не стоять на улице. Но оставалось еще порядочное количество пакетиков – примерно двадцать таблеток экстази, пять граммов героина, три пачки спидов, десять косяков травки и восемь жевательных резинок с добавленной кислотой. Об уходе с поста не следовало даже думать…
- А ты, значит, правильная девочка? – неожиданно спросила Синди насмешливым тоном. Голос у нее оказался не хриплым и безжизненным, как я себе представляла, а очень красивым – глубоким и низким.
Да, я отношусь к категории правильных девочек. Продавая всякую дрянь, я испытываю по отношению к товару стойкую неприязнь и отвращение, и ни разу в жизни не пробовала наркоты. Поэтому босс спокоен за меня – я не трону его товар. Он, конечно, мог бы расстрелять всех торговок-наркоманок, набрать новых, чистых, но… пройдет месяц-максимум, и девочка, торгующая наркотиками, подсядет на наркоту. Она захочет попробовать, почему столько людей, зная, что это опасно, продолжают покупать и принимать наркотики. Все, кто имеют дело с наркотой, обязательно подсядут, это лишь вопрос времени – день, два, неделя… Так что босс предпочитает знать, кто употребляет, а кто – «правильная девочка», которой можно доверять. Кстати, сам босс тоже употребляет. В основном, как сообщают слухи, он предпочитает легкие наркотики – травку, кислоту, особенно уважает спиды.
- Да, я правильная девочка! – гордо ответила я на вопрос Синди.
- Зря… Многое теряешь.
- Ага, ломку! – с сарказмом воскликнула я.
Мы обе замолкли, потому что к нам подошла девушка в мини-юбке и тихо спросила, продаем ли мы. Синди ответила утвердительно, и девушка попросила кислоты.
Я вынула жевательную резинку с кислотой, взяла деньги и отдала девушке. Та быстро скрылась в ближайшем переулке.
- Ты говоришь, как моя мамочка! – раздался над ухом шепот Синди, ухо опалило ее лихорадочное дыхание. – Весь этот бред придумали отсталые людишки, чтобы как-то утешиться, ведь в некоторых странах сложно купить дурь, представляешь?
В глазах Синди застыл ужас. Я кивнула: действительно, в Америке было почти невозможно достать выпивку, но очень легко купить наркотики. Фактически везде, даже в школе, были наркоторговцы, наркотики распространялись и в младших классах.
- Синди, я не хочу подсаживаться. Не надо говорить, будто можно в любой момент отказаться от этого. Я знаю, что это не так. Все, кто покупает у нас наркотики, не могут уйти. Они могут продержаться месяц, два без дозы, но потом срываются, некоторые умирают от передоза, у других крыша едет от галлюцинаций.
Синди обрывает мою пламенную речь взмахом смуглой руки:
- Я все это знаю, я и не пыталась обмануть тебя, ты – одна из самых «старых» торговок, и знаешь про наркоту все.

- Эдвард… - прошептала я, чувствуя знакомый, поднимающийся откуда-то из глубины сознания, страх. – Нам нельзя… Я не готова…
Он тут же оторвался от меня и с сожалением опустил на пол:
- Прости.
- Не твоя вина, что – долбанутая на всю голову. – вздохнув, я прикоснулась к его руке.
Эдвард сердито взглянул на меня:
- Никогда не говори так! Ты отлично справляешься. Карлайл говорит, даже слишком хорошо. Твой страх затаился где-то в глубине твоей души, и лишь изредка напоминаето себе.
- Что?! – задохнулась я от возмущения. – Ты советовался с дедушкой об этом?! Ты в подробностях описывал ему наши поцелуи?
Это было слишком неправильно. Это же наши личные, только наши, моменты! Наши маленькие интимные секреты! Не могу поверить, что он выставил это на всеобщее обозрение!
- Белла, я всего лишь сказал, что ты пугаешься поцелуев. Карлайл говорит, что, скорее всего, нам нужно либо обниматься, либо целоваться. Все вместе – слишком много для тебя. Карлайл видел того вампира, который сделал с тобой ЭТО. Я очень похож на него телосложением, так говорит отец. Ты поэтому пугаешься – мы слишком похожи. У нас похожие черты лица, телосложение, голос, даже походка! Удивительно, что меня почти не боишься.
- Не боюсь, потому что люблю! – вырывается у меня.
«- Очень романтичное признание в любви! – язвит Сука. – Дубина, ты же планировала по-другому!»
Вот черт! Я все испортила! Эдвард удивленно приподнял идеально очерченные брови:
- Белла, у тебя такой вид, будто ты только что призналась в убийстве.6 декабря 2010 года
Дорогой дневник!
Сегодня я встретила в клубе кое-кого.
Я стояла у стойки. Вечер только начался, и я успела продать только пять таблеток спидов. Ко мне подошел парень со светлыми волосами. Я готовилась услышать от него что-то типа: «Три таблетки экстази!», но он удивил меня. Представляешь, он пригласил меня потанцевать! Впервые в жизни меня пригласили танцевать!
Это было незабываемо. Забив на босса, на наркотики, и на все прочее, я взяла его за руку и двинулась на танцпол.
Это было очень странно – оказаться на танцплощадке не мимоходом. Я представляла, будто бы я – обычная школьница, решившая оттянуться вечерком со своим парнем. Будто бы днем, вместо того, чтобы торговать наркотиками, я была в школе, будто бы дома меня ждет мама.
Его движения были идеальны. Вспоминая вампиров, с которыми я жила много лет назад, их неземное обаяние и красоту, я осознавала, что ни за что не променяла бы вампирского парня на этого.
Но песня кончилась. Он предложил потанцевать еще, но нужно было работать, иначе мне попадет.
Бармен подозрительно взглянул в мою сторону, но сказать ничего не решился: мало ли, что я делала с этим парнем, может, принимала крупный заказ на наркоту, или продавала наркотики его друзьям. Ну, пучеглазый доносчик, и кто теперь хитрее тебя?
Вечером, лежа на матрасе, я заново переживала этот танец. Интересно, а он завтра придет в клуб? Пожалуйста, я очень хочу, чтобы он пришел!

7 декабря 2010 года
02 часа 15 минут ночи.
Мне снился кошмар. Анна-Лола, плачущая на небесах, Белла, которой причиняли боль. Проснувшись, не смогла заснуть, и решила написать об этом сне.
Рядом спят наркоторговки. Во сне они все такие беззащитные… Бедные, рано познавшие цену жизни, девчонки!

8 декабря 2010 года.
Милый дневник!
Сегодня умерла одна из наркоторговок. Она спала на матрасе у самой двери нашей комнатушки. Ее звали Дана, она умерла от передозировки героином. Босс в ярости, ведь Дана употребила героин из его партии. Он жалеет не об увядшей юной жизни, а о дурацком белом пакетике, ему совсем не жаль двадцатилетнюю девушку.
(позже)
Босс привел новенькую на место Даны. Ее зовут Лиина. Ей четырнадцать лет, она из детского дома. Она будет спать на месте Даны.
Того парня, что танцевал со мной, сегодня не было в клубе.

Внезапно запястья оказались в плену холодных ладоней вампира. Я поднялась голову и увидела разъяренное лицо Эдварда. У него был такой взгляд, что бритва сама выскользнула из пальцев и с тихим стуком упала на кафель. Перед глазами возникла серая пелена, в ушах зазвенело…
- Изабелла, тебе придется многое объяснить…
Я настолько ослабела, что едва почувствовала, как Эдвард вынес меня из ванной. Это происходило будто в параллельной Вселенной.
Он сосредоточенно перематывал мою руку бинтами:
- Маленькая, потерпи… - бормотал он про себя. Странно, мне почти не больно…
- Мама… - вырвалось у меня. – Мне нужна мама… Мама Розалии…
Да, мне нужна мама. Годами мне не хватало ее нежной заботы, она очень нужна мне.
Внезапно я осознала, что никакая я не взрослая. Обыкновенная перепуганная девчонка. Эдвард правильно сделал, что не обратил меня – я лишь искала в обращении выход. Выход, где мне не будет страшно, где не будут сниться сны, в которых меня насилует вампир, где я смогу быть с Эдвардом.
Но нельзя было совершать это спонтанно. Мне всего пятнадцать, Эдвард старше меня на два года. Но какого ему будет чувствовать себя развратителем пятнадцатилетней девочки, которая по совместительству приходится ему племянницей?
- Мы возвращаемся домой. – Эдвард носился по номеру, собирая вещи. Я не сразу заметила телефон в его руках.
- Да. Нет. Нет, Карлайл. Мы не поедем на яхте, как планировали. Нужен более быстрый способ передвижения. Да, случилось. Похоже, я поторопился с медовым месяцем. Белле сейчас нужна поддержка матери после всего, что она пережила. Это целиком моя вина, то, что она с собой только что сделала… - Эдвард остановился посреди комнаты и резко выдохнул.
Он? Виноват? В чем?! Это я – дура безмозглая, а он – самый лучший, самый понимающий! Как он вообще смеет себя обвинять?! Я должна немедленно сказать ему… Я должна разубедить…
- Эдвард… - Хотела позвать я, но в горле пересохло. Тогда я протянула в его сторону руку.
- Я перезвоню. – Он бросил трубку на столик и мигом очутился около меня. – Девочка моя, болит что-то? Что я могу сделать?
- Не уходи… - Тихо сказала я.
- Не бойся, не уйду. – Он аккуратно наклонился ко мне и приник губами к моим пересохшим, потрескавшимся губам. И тут же отстранился, я заныла.
- Милая, нам нужно ехать в аэропорт, а то опоздаем на рейс. Мы едем к Розалии и остальным.
Я встрепенулась, услышав имя матери, но тут же устыдилась своего порыва – надо же, я до сих пор маленькая девочка…
- Руки не болят? – Эдвард осторожно погладил мои замотанные в бинты запястья.
- Чуть-чуть.
- Я дам тебе таблетку, сейчас!
Я равнодушно прислонилась лбом к холодному Он исчез, но тут же очутился на корточках перед диваном, на котором лежала я, снова, держа в руках таблетку и бутылку воды.
– Повезло, что ты не успела задеть жизненно-важные артерии, да и вообще не очень повредила руку – так, царапины. Бритвой, которой ты пользуешься, невозможно перерезать себе что-либо, там лезвие глубиной миллиметр-полтора.
Я уставилась на руку во все глаза. Боже, я – кретинская девка! Только я могла додуматься покончить жизнь самоубийством серией бритв «Безопасность +», это бритву мне Джейн подарила, она говорила про эту серию! Ахх, ну в кого я такая неудачница?
14 декабря 2010 года
Милый дневник!
Сегодня был ужасный день. Нет, не так: сегодня был ужаснейший день за всю мою жизнь.
Началось все с того, что Луизе попался буйный клиент. Этот человек избил ее, представляешь?
Лу отнесли в комнату наркоторговок – единственное место в клубе с относительно хорошим освещением и свежим воздухом.
Она лежала на матрасе – такая бледная и измученная, и очень-очень усталая. Без своих горьких сигарет, и без своей обычной уверенности Луиза была похожа на Беллу Вольтури, очень похожа. Примерно такой я и видела маленькую Беллу – усталой и одинокой. Черты лица Луизы очень напоминали Беллу, руки тоже были похожи.
Когда Лу открыла глаза, она сказала тихим хриплым голосом:
- Наверное, я умираю. Это… странное ощущение. Хорошо, что моей сестры нету здесь. Я не пережила бы, если бы она видела меня такой, или, еще хуже, пошла бы по моим стопам.
- Сестры? Какой из двоих? – Вырвалось у меня.
А Луиза посмотрела на меня тихим, печальным взглядом, и тихо ответила:
- Обеих. Я не желала бы видеть тут ни Спику, ни Беллу.
Потом я узнала, что того парня, в которого я влюбилась – помнишь, с которым я два раза танцевала? – больше нет. Он умер прошлой ночью, его застрелил старший брат. С меня хватит. Больше не хочу жить.
А я так хотела дожить до Рождества…

15 декабря 2010 года
Милый дневник!
В этот самый момент я смотрю на бледно-розовую таблетку экстази, которую мне подарила Синди.
Если сейчас глотнуть – назад дороги нет.
Делать или не делать?
Делать или не делать?
Жить или не жить?
В голове проносятся различные образы: Анна- Лола, гробик и могила Анны- Лолы, Белла, ее несчастный вид, загнанный взгляд… Клуб, годы жизни в грязи, и… И все!
Я потрясена: моя жизнь разделяется на несколько крохотных эпизодов. Пытаюсь вспомнить еще хоть что-нибудь, но ничего не приходит на ум. Неужели это – все, что я успела сделать? Неужели годы боли – и все напрасно? От меня ничего не останется? Наверняка это так…
Может, меня никогда и не было?
Скорее всего…
Глотаю таблетку. Откидываюсь на матрас.
Ни мыслей, ни сожалений. Пора.
Начинаю погружаться в страну блаженных галлюцинаций, о которой я так много слышала от наркоманок…

Это было странно, очень странно. Я думала, что мне будет плохо, но оказалось, что это совсем не так.
Я видела сияющий многогранный мир, меня окрылило странное чувство – хотелось, чтобы его было больше…
Я взлетала над грешной землей. Чувствовала счастье, совершенное счастье…

Гвен умерла через неделю после указанных в дневнике событий. На место счастью пришла боль – Гвендолен хотелось снова погрузиться в состояние эйфории, которое ей дарили наркотики. С каждым разом требовалось все больше для такого состояния, пока ее исстрадавшееся сердечко не выдержало и перестало биться.
Луиза работала в публичном доме и продолжает работать. Только она стала больше курить и перестала говорить с кем-либо. Лу превратилась в бездушную куклу. Потеря Гвен, которую Луиза считала за сестру, сломила проститутку.
Спика, сестра Луизы и Беллы, так и не нашлась. Мы не знаем, где она и что с ней.

Эпилог к дневнику Гвендолен…
На кладбище стояла тишина.
Два надгробия стояли близко друг к другу.
Две могилы были вырыты почти впритык.
Две сестры упокоились на дне этих могил.
Две надписи: «Анна- Лола Крэй»; «Гвендолен Крэй».
Узнав о смерти Гвен от хозяина клуба, в котором работала девочка, братья Вольтури велели похоронить Гвендолен рядом с сестрой. Это самое меньшее, что они могли сделать…

ОТ ЛИЦА БЕЛЛЫ

(от лица Беллы)
За стеклом проносились облака. Эдвард сидел рядом.
Голова гудела, взгляду было трудно на чем-то сосредоточиться. Наверное, это все нервы.
Я подношу ладонь к глазам и закрываюсь ладонью от окружающих. Моя голова…
Эдвард говорит, что мы больше не живем в Лондоне – теперь мы сможем туда вернуться нескоро, прошло пятнадцать лет, а Каллены не постарели ни на йоту. Теперь наш дом – город Сиэтл.
Я вздрагиваю от резкой боли и прижимаю к вискам пальцы.
- Все хорошо? – Откуда-то из-за тумана раздается голос Эдварда.
- Да.
Все хорошо, только туман в голове не нравится… Не надо…
- Дамы и господа! Мы начинаем посадку в аэропорту Сиэтла…
Голова болит… Болит… Ну почему так больно?
Я постаралась сесть прямо.
Самолет пошел на посадку…

(от третьего лица)
Эмметт вертелся перед зеркалом, рассматривая, как сидит его фрак.
- Брат, я тебя уверяю, Белла итак считает тебя красивым. Зачем так выряжаться? – засмеялся Джаспер.
- Цыц! Я должен выглядеть старше и респектабельней, чтобы все знали, что я – ее отец! – на полном серьезе заявил мишка, поправляя бабочку.
- Дорогой, ты слишком молод. В лучшем случае, для окружающих ты сойдешь за ее старшего брата, - растроганно произнесла Розалии.
- Думаешь? – расстроился Эмметт.
- Эмм, да хватит тебе! Какая разница, что думают другие? Все равно наша семья знает, что ты – ее отец, а в ближайшее время я не вижу, чтобы Белла покидала наш дом и входила в контакт со внешним миром! – сказала Эллис.
- Я все равно хочу красиво выглядеть!
- Оставьте его, это их с Розалии праздник – их дочь возвращается домой! – улыбнулась Эсми.
Эмметт, встретив поддержку матери, благодарно взглянул на нее, и снова принялся прихорашиваться перед зеркалом.
Розалии тяжело вздохнула, но решила поддержать мужа и надеть платье, стараясь не думать о том, как смешно они будут выглядеть в аэропорту в вечерних нарядах.
- Милая, почему бы тебе не примерить то красное платье, в котором ты была на позапрошлом выпускном? – спросил Эмм, не поворачиваясь.
- Дорогой, я хочу, чтобы Белла видела меня в облике матери, а не светской львицы. Поэтому – никаких вызывающих нарядов, а вот то милое черное платьице из шелка – в самый раз! – Розалии извлекла вышеуказанный предмет одежды из гардероба.
- Как пожелаешь, - насупился Эмметт.
Сделав легкий макияж, Розалии направилась вниз вслед за мужем.
- Вы готовы? – нетерпеливо крикнула Эллис.
Карлайл больше волновался за состояние Беллы. Зачем она пыталась порезать себе вены? Она убедила семью, что это была ошибка, и что такого больше не повторится. По телефону ее голос звучал жизнерадостно. Слишком уж радостно, отдавало дешевой игрой. Но все полагались на видения Эллис, а коротышка уверяла, что все будет хорошо.
Но Карлайл понимал, что такое потрясение не должно было пройти так быстро, поэтому он на всякий случай прихватил бутылочку успокоительного средства.
Семья погрузилась в автомобили – Мерседес и джип – и направились в сторону аэропорта.
В джипе были Эллис, Джаспер, Эмметт и Розалии, а в Мерседесе ехали Карлайл и Эсми. На два свободных места в Мерседесе должны были сесть Эдвард и Белла. Изначально Эмм и Роуз хотели ехать с Беллой, но, поразмыслив, пришли выводу, что доктор может пригодиться Белле. На всякий случай.

В аэропорту было людно, но Карлайл сразу же увидел внучку и сына.
Белла слишком выделялась на фоне толпы болезненным видом: усталые глаза, синяки под глазами, синеватая кожа, растрескавшиеся губы. Одежда висела на девушке, как на вешалке. Эдвард поддерживал девушку под руку и обеспокоенно посмотрел в сторону семьи. Наверное, через чужие мысли он видел, как они выглядят.
- Ох… - выдохнула Эсми. – Как же так? Она же не могла за несколько недель так измениться!
Карлайл молчал. Само собой, такие изменения за несколько часов были невозможны. Почему Эдвард не привез ее раньше домой – туда, где ей бы оказали врачебную помощь? Карлайл отказывался верить в то, что ради уединения с Беллой сын мог поступиться ее интересами и рискнуть здоровьем любимой.
Эдвард возмущенно фыркнул, очевидно, услышав мысли отца.
- Дочка! – завизжала Розалии на весь аэропорт, обнимая Беллу.
Белла чуть не упала, но, вымученно улыбнувшись, обняла Рози.
- Поехали домой! – попросила Эллис.
Улучив минутку, когда погружали чемоданы в джип, Карлайл тихо подошел к Белле и спросил:
- Ты себя хорошо чувствуешь?
Белла рассеянно кивнула, думая о чем-то своем.
Карлайл хотел было дать ей успокоительного, но передумал: еще спокойнее – и Белла либо уснет прямо тут, либо упадет в обморок, она и так слишком вялая. Последнее, что нужно этой девушке – успокоиться.
Все сели по машинам и поехали в сторону дома.
По дороге Белла молчала, лишь смотрела в окно и изредка, морщась, хваталась за голову.
И вдруг она выпрямилась и попросила слабым голосом:
- Остановите, пожалуйста.
Мерседес съехал на обочину, Белла открыла дверь и выпрыгнула из машины. Она отошла к столбу и закрыла личико ладошками.
Карлайл почти сразу же почувствовал резкий запах крови.
Вся семья сгрудилась вокруг Беллы, пытаясь выяснить, что произошло. Она только молчала и сильнее закрывала глаза руками.
Внимательно приглядевшись, Карлайл заметил, что Белла не закрывает глаза, а… трет их!
Он мигом подлетел к внучке и силой убрал ее пальцы с глаз.
Из глаз девушки текла кровь.

Белла всхлипывала, тыльной стороной руки проводила по лицу, пытаясь убрать кровь, но вместо этого лишь размазывала кровь по лицу.
Что мог сделать Карлайл? С собой была только бутылка валерьянки, до ближайшей больницы километров шесть, до дома – пять.
- Белла! Нет! – раздался крик.
Эдвард подхватил ее на руки.
Белла, всхлипывая, уткнулась ему в плечо.
- Все по машинам! – распорядился отец семейства.
Он ничего не смог бы сделать без медикаментов.
Эдвард сел в Мерседес, укачивая на руках повизгивающую от ужаса Беллу. Розалии примостилась рядом.
По дороге к дому Карлайл гнал как сумасшедший.
Температура тела Беллы сильно поднялась, она кричала от боли и страха. Из ее глаз непрерывно лилась кровь, даже когда она держала веки закрытыми, струйки крови текли из уголков ее глаз. На полу автомобиля уже была небольшая темная лужица с железистым запахом. Карлайл пытался не обращать внимания на манящие испарения крови.
У самого дома из Беллиных глаз буквально хлестала кровь: уже не крохотными ручейками, она полностью покрывала Беллины веки, щеки, отчасти была на висках – и это при том, что Эдвард не позволял Белле раздражать глаза прикосновениями!
Она уже не кричала, а тихо стонала от боли, терзающей ее изнутри…
Ее внесли в дом и уложили на кушетку в кабинете Карлайла.
Белла не реагировала ни на что, она была чуть жива.
Карлайл быстро осмотрел ее.
Предположительно, произошло кровоизлияние в мозг – инсульт? – полопались капилляры, но почему кровь текла так быстро?
Белла захрипела и выгнулась. Ее руки пришлось привязать – она паниковала и могла повредить себе что-нибудь.
У нее было сильное кровоизлияние. Такое количество крови не могло находиться в голове. Скорее всего, кровь со всего тела Беллы пыталась выйти наружу.
Это было правильное предположение, потому что через минуту из носа и рта Беллы потекла кровь.
- Жжет! – пробулькала девушка, борясь с хлещущей кровью.
Симптомы были те же, что и при превращении в вампира. Жар, сильные боли…
- Белла, сколько лет было вампиру, из крови которого было изготовлено противоядие от вампиризма? То, которое ты купила у Аро? – вырвалось у Карлайла.
- Десять… - прохрипела девушка.
Все сошлось.
Белле было подарено десять лет существования в человеческом обличье. Ей было пять, когда ее обратили, а после того, как она стала человеком, прошло десять лет. Ну, почти десять лет – если бы Белла не перенапряглась, используя свой дар, возможно, она смогла бы выиграть месяц-другой, прежде чем не настала необходимость вернуть то, что она взяла взаймы – годы жизни.
Вольтури придумали интересный способ искупления грехов – у замученного вампира брали его кровь, делали из нее лекарство, и давали тем, кто хотел бы прожить человеческую жизнь. Дело в том, что некоторые вампиры мечтали состариться и умереть – и им давали такой шанс. После смерти носителя – того, кто принял лекарство – дух донора, из чьей крови было изготовлено лекарство, мог упокоиться с миром. Но случались такие редкие случаи, когда донор был очень молод – год, два, три – по истечении срока жизни донора носитель не умирал, а превращался обратно в вампира.
Это лекарство вызвало жуткий ажиотаж. Началось время, которое упоминалось как «Поцелуи Иуды» - вампиры клеветали друг на друга в надежде получить лекарство. В конце концов, Вольтури пришлось запретить производство этого лекарства.
Все очень просто: Белла превращалась обратно в вампира.