Нет даже банального дождя за окном. Просто непроглядная тьма, в которой уже не видно ничего, даже если приглядеться, даже если привыкнуть к темноте. Ничего.
Так и в жизни. Даже если приглядеться - ничего. Даже если захотеть приглядеться - ничего. Даже если привыкнуть - ничего.
В отражениях встречало измученное временем, морщинами и бесконечной грустью лицо. Серая щетина уже не красила, за ней нельзя спрятать боль, которая переполняет до краев, выплескиваясь наружу.
Его больше нет. Иногда кажется, что и вовсе не было, потому что то время стало похоже на хороший сон, где все было понятно и просто, как два плюс два. Когда рядом был Уилсон, все было по-другому.
И телефон не разрывается звонками с вопросами "Хаус, где ты?! Что с тобой? Почему не отвечаешь?". Нет стуков в дверь и криков: "Я знаю, что ты там, открывай. Не делай глупостей! Открой мне!" Этого нет.
Никто не может остановить его подение, подать руку. А даже если бы эту руку ему протянули, он бы все равно отпустил ее. Он не научился получать удовольствие от своего полного одиночества, от боли, он отчаянья, как было раньше.
***
Сухие пальцы гладили клавиши рояля, производя на свет печальную мелодию. Закрывая глаза, растворяясь в ней, все не так уж и плохо, не так ли? Обман? Даже если и обман, то обманываться легче, чем осознавать. Хаус привык бежать от правды. Вот только в этот раз он слишком слаб, чтобы сопротивляться.
Музыка продолжала литься под его пальцами. Слух не сразу различил тихие удары в дверь. Разум же подсказывал, что это галлюцинации. К нему уже давно никто не стучался. Просто было некому.
- Все лгут, - пробубнил Хаус себе под нос, еще сильнее зажмурив глаза. - Даже я сам себе.
Но удары стали сильнее. Набраться сил, чтобы открыть, сказать, что, вероятно, ошиблись дверью.
Ржавый замок почти хрустел, но все-таки поддался.
- Я знал, что ты рано или поздно придешь, - еле шевеля губами, сказал он.
Кадди смотрела на него красными глазами. Она молчала, пытаясь понять какого ему. Осунувшееся лицо, кожа и кости. Из квартиры пахло устойчивым запахом алкоголя и таблеток.
- Я не могла не придти, ты знаешь.
Он старался долго не задерживать на ней взгляд, чтобы не вскрывать старые раны, которые они залечивали еще вместе с Уилсоном.
- Ведь ты не уйдешь? Так? - смиряясь, спросил он.
- Нет, - твердо ответила она. - Я хочу поговорить с тобой.
- Я в порядке. В полном. Просто я...
- Несчастен, - закончила за него Лиза и опустила глаза в пол. - Я подумала, тебе нужна помощь.
Хаус все-таки бросил на нее полный снисхождения взгляд.
- Пусть ты ее никогда не принимаешь, - добавила она, понимая все. - Не впустишь?
Впустить ее на порог означало снова впустить ее в свою жизнь. Нет... Не в этот раз. Никогда больше...
Но она сама переступила порог, заранее зная ответ.
- Ты можешь поговорить со мной о нем, - сказала она, обнимая себя за плечи, пытаясь поймать взгляд его синих глаз.
Но Хаус лишь опустил их в пол, тихо хлопая дверью.
- Я не хочу говорить о нем с тобой. Только не с тобой, Кадди.
Ее имя из его уст звучало, как ругательство. Он еще никогда так холодно, так безразлично не произносил его.
- Он был твоим другом...
- Он был единственным, кто был со мной, когда мне нужен был хоть кто-то, - срывался Хаус. - Ты не смеешь говорить о нем. Ты даже плакать по нему не смеешь...
- Уилсон был и моим другом...
- Не смей, - снова сказал он, продолжая сверлить глазами дырку в полу. - Не говори о нем ни слова.
Кадди еще сильнее сжала свои плечи и поджала губы.
- Зачем ты пришла? - продолжал Хаус.
- Я боюсь за тебя, Хаус, - ее голос дрожал. - Я боюсь, что ты что-то сделаешь с собой. Он слишком много для тебя значил.
- Ты даже не представляешь! А говоришь об этом! - закричал он.
Лиза вздрогнула, когда он наконец-то посмотрел ей в глаза. Сердце сжималось от тоски в его глазах-льдинках.
- Где была ты?! Ты устала от меня, ведь так?! Ты устала быть рядом со мной! А он был! И сейчас его смерть для тебя всего лишь повод, чтобы снова залезть в мою жизнь, чтобы снова насолить, показаться "Смотрите, какая я хорошая! Я до сих пор не забыла о том наркомане!"
Он проглотил ком в горле и снова уставился в пол, не желая смотреть на слезы своей гостьи. По привычке он схватился за больную ногу, которую почти свело судорогой, делая его беспомощным на мгновение. Словно эта боль напомнила о чем-то.
- Меня тошнит от тебя, - снова без эмоций сказал он, пряча зверя глубоко в себе под маской безразличия и отрешенности.
Хаус повернул ручку и снова открыл дверь.
- Уходи.
Кадди медленно сделала пару шагов к двери. Когда она поравнялась с Хаусом, остановилась.
- Я часто вспоминаю о тебе, - сказала она еле слышно. - Нет. Я всегда вспоминаю о тебе. Прости меня. Мне не хватает тебя.
Она снова поежилась в своем пальто.
- Хаус, - она подняла на него свои глаза. - Только позови, я всегда рядом.
Лиза хотела положить ладонь ему на щеку, но Хаус отпрянул, не желая больше чувствовать ее.
Она открыла рот, чтобы сказать еще что-то, но промолчала. Звук каблуков отдалялся. Каждый удар, словно забитый гвоздь.
***
Нет даже банального дождя за ее окном. И телефон не звонит, пусть номер все тот же, что и годы назад. И нет предлога снова появиться в его жизни. Нет способа вернуть все назад. Его нет. И кажется, что никогда не было. Что Хаус - это тень, которая смогла оставить свой темный след на всей ее жизни. Что он - сон. Кошмарный сон, который захватывал, который хотелось пересматривать каждую ночь под холодными одеялами, зарывшись головой в смятые подушки.
Как раньше уже не будет.
Но она до сих пор перенасыщена им. Этого должно хватить на оставшуюся жизнь.