дл пущего эффекта советую читать под песню edIT - Ants
Шайенблю устало прикрыла глаза, тяжело и громко выдыхая свою внутреннюю пустоту через губы. Потом, даже не открыв век, подняла руку к голове, зарываясь острыми длинными и, как сталь, прочными ногтями в волосы выше лба, убирая массивные кудри назад. Такие массивные и такие длинные, что иногда шея просто уставала их носить.
"Я одинока. А ты одинок.?"
Парень по имени Кейси зарылся лицом в подушку, продолжая беззаботно просматривать свои сны. Это к лучшему, что она не видела его лица. Эти тонкие скулы и сильно очерченный подбородок - последнее, что ей сейчас хотелось лицезреть. Хотя, не только сейчас, а вообще когда-либо в этой жизни.
"Я одинока. А ты одинок.?"
Закутавшись в свой настолько поношенный кардиган, что ему давно уже пора было прозибать на свалке, девушка расселась на широком, но коротком подоконнике, подтянув к груди свои страшные ноги. Страшные. Именно страшные. Шайенблю всю жизнь их ненавидела; один взгляд на эти остро торчащие коленки, выпирающие так, словно стремятся, наконец, выпрыгнуть с ее тела, и ей становилось тошно. Хотя, последние три месяца привкус блевоты настолько въелся в язык, что девушка просто уже не знала, как без него дышать.
"Я одинока. А ты одинок.?"
Длинные и серые, как пепел, волосы этого Кейси рассыпались по его же постели цвета топленого молока, создавая огромный контраст в общей картине. Сильно сильно прищурив глаза, Шайенблю сконцентрировалась на том, чтобы не видеть обычных мелких деталей, пытаясь заставить свое зрение выдать ей только цвета. Теперь  волосы этого парня, в ворохе его одеял, выглядели, как капля воды от черной краски на чистом нетронутом холсте.
"Я одинока. А ты одинок.?"
Повертев в своих длинных пальцах тонкую железную коробочку, что мама, казалось, целую сотню лет назад подарила ей под таблетки от головной боли, Шайенблю, наконец, достала оттуда сигарету и тут же подкурила, глубоко затягиваясь, заполняя дырку в легких серым, с легким оттенком голубоватого, дымом.
"Я одинока. А ты одинок.?"
Лениво глянув на улицы давно уже ожившего и закипевшего мелкой суетой Берлина, девушка сфокусировала взгляд на тонком холодном стекле перед своим лицом, задумываясь о том, сколько лет его не мыли. Должно быть, очень много. Краска на оконной раме даже немного пожелтела от постоянно заполняющего квартиру сигаретного кумара.
"Я одинока. А ты одинок.?"
Перед глазами Шайенблю в хаотичном порядке стали проноситься картинки ее жизни, напоминая о моментах, подкрашенных в такой же слегка грязноватый желтый цвет, разливая тепло от былого счастья по ее груди всего на пару секунд. Мама и ее, казалось, никогда не угасающая ласковая улыбка. Пушистый терьер Барри, и его свешенный от задора язык. Сейчас все это казалось бесконечно далеким и вообще выдуманным. Мама погибла за час до того, как собаку сбила машина. Вещи были собраны в течение пятнадцати минут, дверь за ее спиной захлопнулась секунды за две, любимый и теплый городок ее детства и счастья был покинут часа за полтора
"Я одинока. А ты одинок.?"
Город за городом, машина за машиной, кровать за кроватью, бумажник за бумажником. Шайенблю вспомнила, что ей еще нужно найти вчерашние джинсы этого Кейси, чтобы оставить и его кошелек пустым, совершенно без гроша. Студент-художник не умрет, как-нибудь перебьется, занимая у друзей. А ей нужны были деньги. По сути, только на необходимый теперь сердцу никотин, -те, кто спал с ней, всегда ее кормили.
"Я одинока. А ты одинок.?"
Черный, как смоль, голубь уселся на окно очередного влюбившегося в ее прозрачно-серые глаза паренька, совершенно не боясь ни распахнутой форточки, ни столь близкого и опасного нахождения ладошки Шайенблю от его маленького пернатого тельца. Животные никогда не боялись ее, всю жизнь липли к девушке, будто она сама Мать Природа. Даже не убирая из тонких пальцев сигарету, Шайенблю прикоснулась к его темному оперению. В первую секунду птица дернулась, испугавшись подвоха, но потом прикрыла свои лупатые одноцветные глаза, позволяя человеку трогать и гладить себя, сколько вздумается. "У тебя самые ласковые и безопасные руки." -всегда говорила ей мама, когда очередная белка прыгала на ручки маленькой девочки, сама подставляя под ее пальцы свою спинку для поглаживаний. -"Поэтому они и не боятся тебя.". Девушка горько и криво усмехнулась, вспоминая ее голос и одну сцену из парка. Воспоминаний душили ее, заставляя снова убегать. Приоткрыв губы, Шайенблю выпустила наружу едва слышную фразу, которая топила в сочувствии и понимании всех, кто встретился на ее пути.
-Я одинока. -тихо прошептала она умиротворенному голубю. -А ты одинок.?

все