ГЛАВА 20
"Все возможно, пока не сделан выбор" – эта фраза крутится у меня в голове уже несколько дней подряд. Но вся проблема в том, что этот самый выбор в моем случае сделать практически нереально. Будет слишком много последствий и не важно, что именно я выберу.
Странно то, что я вообще всерьез задумалась над словами Розали. Во всем том, что она мне говорила, была только одна цель – выжить, и винить ее за это нельзя. Но я почему-то задумалась… опять. Ведь мысль избавиться от Беллы и тем самым получить доступ к Эдварду приходила мне в голову и не раз, но, если я убью ее, Эдвард меня возненавидит. Тогда ни о какой любви и речи быть не может. Я могла позволить сделать это Деметрию, но все равно осталась бы виновата. Какой способ подразумевала Розали, я не знаю да и знать не хочу. Как такового выхода вообще нет, я в любом случае буду в проигрыше. Вся эта ситуация - тупик.
Если предположить, что удастся решить проблему с Беллой, не имеет значения, каким способом, и я буду с Эдвардом, останусь с Калленами, то получается, что я предам семью, предам Вольтури. Какие бы они ни были, они семья. Немного отрешенный Маркус, Аро со своей манией величия, отец, вечно недовольная садистка Джейн, Алекс, преданный Феликс, ну и, конечно же, Деметрий, да и остальные – все они моя семья. Те, кто принял меня такой, какая я есть, те, кто терпит мои капризы, потакает моим прихотям, уважает меня… Я их всех люблю и даже, наверное, скучаю… Я просто не смогу вот так отказаться от них.
Но, если оставить все как есть… Время кончится, и я потеряю тех, кто долгое время был моей семьей. Если отбросить все обиды и боль, то я, наверное, тоже скучаю по Калленам, как бы глупо это не звучало. Они вырастили меня, благодаря их воспитанию я та, кто я есть, со всеми принципами и устоями. И я действительно скучаю по тому, как дурачилась с Эмметтом, по ласковым упрекам Розали, по вечному энтузиазму Элис, по рассудительным советам Джаспера, по заботе Карлайла и нежности Эсми. Я скучаю по семейному уюту. Вольтури преданы друг другу, но у них нет такой связи, которая есть у Калленов, нет ощущения "семейного очага".
Конечно же, я скучаю по Эдварду. Он - это отдельная огромная тема, о которой даже думать больно. Я сказала Деметрию, что это болезнь, и это действительно так. Серьезная, неизлечимая болезнь, которая въелась в кожу, захватила разум, проникла в душу и затаилась в сердце.
Я не смогу спокойно существовать эту дурацкую вечность, зная, что их нет. Я, наверное, только сейчас по-настоящему поняла, во что я себя втянула. После прыжка и обращения я выстроила вокруг себя стену, просто заблокировала чувства и воспоминания и была вполне довольна этим самообманом. Но потом в этой стене появилась трещинка – мой визит к Калленам, но и это я смогла бы пережить. Помучилась бы немного, а затем все бы прошло. Но, нет, вместо этого я сама распахнула дверь в свое прошлое, сама впустила воспоминания в свою жизнь. И теперь этой стены нет, нет моего своеобразного щита. Просто так взять и все забыть, снова выстроить эту пресловутую стену уже не получится. Слишком много прошлой себя я впустила в настоящее. И я не знаю, что мне делать.
Плюнуть на все и самой обратить Беллу, спасая тем самым Калленов? Я так не смогу, потому что он этого не хочет, он будет меня ненавидеть. А его ненависть – худшее, что может быть. Чью угодно ненависть я смогу выдержать, но только не его. Больше ничего не предпринимать и просто наблюдать, тем самым избавив себя от боли? Я так тоже не могу, потому что это все ведет к одному – я буду наблюдать за тем, как убивают дорогих мне людей. Тупик… и я сама себя туда загнала.
У вампиров бывают депрессии? У нормальных вампиров нет, у меня – да. Часть меня упорно продолжает тянуться к Калленам и плевать ей на все остальное, а другая ее сдерживает, потому что, вроде как, ненавидит их. А если учесть то, что Каллены вдруг стали проявлять просто нереальные попытки заново подружиться со мной, их приступы дружелюбия порой доходят до абсурда, то мне ой-как нелегко. Ко всему этому неожиданному дружелюбию явно приложила руку Розали. Уж очень странно она на меня смотрит. От ее пронзительного взгляда и еле заметной усмешки становится не по себе.
Так что последние несколько дней я представляю собой тень, которая бесцеремонно бродит по дому. Полное отсутствие интереса ко всему окружающему.
В очередной раз, выбираясь из своей комнаты, чтобы подышать свежим воздухом, я медленно спускалась по лестнице, когда мой взгляд упал на рояль, одиноко стоявший на небольшом возвышении. Мельком скользнув по нему взглядом, я продолжила свой путь, но затем внезапно остановилось и, развернувшись, впилась глазами в этот инструмент.
Воспоминание.
- Тори, иди сюда! – уже более строже, чем в прошлые разы, произнес Эдвард. Я вновь никак не отреагировала на его призыв, молча продолжая сидеть на кухне. – Так ты осчастливишь меня своим присутствием или нет?! – по его тону можно было понять, что он начинает раздражаться.
Нет, я бы, конечно с радостью составила ему компанию, если бы ни одно "но". А именно - причина, по которой Эдвард так настойчиво требует моего внимания. Ему в голову взбрело, что "юная леди должна уметь играть как минимум на одном инструменте", и теперь он с ужасным рвением пытается научить меня играть на рояле. Ну, а мне это не совсем нравится. Вернее, мне нравится музыка, да и то, как играет Эдвард, и я хочу научиться играть, но мне не нравится количество занятий и их продолжительность, а именно все свободное время. Мне с огромным трудом удалось улизнуть от него на кухню под предлогом попить, и возвращаться я не собираюсь. Радует то, что Эдвард никогда ничего не заставляет меня делать силой, этот милый засранец всегда уговаривает, а ему очень трудно отказать, но я держусь…
В следующее мгновение я оказалась в гостиной у рояля рядом с Эдвардом. Это что-то новенькое! Уголки его губ были приподняты, и это портило весь его строгий образ.
- Итак продолжим, - невозмутимо произнес он, и его руки коснулись клавиш. Эдвард за роялем – это неописуемая картина, я всегда буквально таяла, когда видела то, как он играет. Всегда, но не сейчас. С чего это он решил, что вот так нагло может заставить меня что-то сделать? Ненавижу эту его самоуверенность! – Вот и все, - вновь услышала я его голос, - достаточно легкая композиция, не требующая особых усилий. Повтори, - он выжидающе посмотрел на меня. Я осталась неподвижна. – Тори, не упрямься, повтори, - более мягко произнес он. – Будь хорошей девочкой, для тебя ведь это проще простого. Ты ведь у меня безумно талантлива, - продолжал уговаривать он.
Ну что ж, мистер Каллен, вы сами попросились.
Приветливо улыбнувшись ему и получив одобряющую улыбку в ответ, я коснулась клавиш. Что бы хоть как-то порадовать Эдварда, первые пару нот я сыграла как положено, а потом со всей силой начала бренчать по клавишам, заставляя рояль издавать истошные звуки.
Зарычав, Эдвард оттащил меня от инструмента. Еще бы, я ведь покусилась на самое святое! Вся эта ситуация заставила меня смеяться.
- Не вижу ничего смешного, юная леди! – Упс, кажется, кто-то действительно зол. – Уверяю тебя, ты будешь еще сожалеть о содеянном.
- Я не хочу учиться играть! – четко произнесла я.
- Хочешь, ты просто еще этого не поняла! – произнес он.
- Нет. И откуда ты знаешь, чего я хочу?
- Просто знаю, - твердо ответил он. – А теперь давай, иди к инструменту и только попробуй еще раз такое вытворить! – Он жестом указал на рояль. Я в ответ плюхнулась на диван, поджав под себя ноги.
- Нет.
- Тори…
- Слушай, брат, прекрати мучить ребенка. Очевидно же, что ей не нравится все это музицирование, - заступился за меня Эмметт, непонятно откуда взявшийся.
- Да, перестать мучить ребенка, - повторила я и улыбнулась. Эдвард нахмурился
- Ты посмотри, - продолжил Эмметт, - она же вся бледная. Ей срочно необходим свежий воздух. Как насчет небольшой прогулки, букашечка? – большой брат широко улыбнулся и протянул мне руку.
- С удовольствием, - воскликнула я, вскакивая с дивана. Но не успела я сделать и пару шагов в направлении Эмметта, как была поймана за шиварот.
- Она не куда не пойдет! – сказал, как отрезал.
- С чего ты это взял? – одновременно с Эмметтом спросили мы.
- Почему это ты за нее все решаешь? – Эмметт, взял меня за руку и потянул на себя.
- Потому что она моя, - буквально прорычал Эдвард. Глаза Эмметта расширились от его слов.
- Я хочу пойти с Эмметтом! – вставила я свои "пять копеек".
- Нет, ты будешь играть! – прошипел Эдвард. Что на него нашло?
- Она не твоя собственность! И сейчас она пойдет со мной! Я прав, букашечка? – Эмметт тоже вдруг стал каким-то нервным. Я кивнула в знак согласия.
- Я сказал, нет! И…
- Прекратите оба! – Элис возникла рядом, уперев руки в бока. Повернувшись к Эдварду, она ткнула пальцем в его грудь. – Умерь свои повадки собственника, ты все равно проиграешь! Я вижу, - Эдвард заметно погрустнел, видимо увидев в ее мыслях видение.
- Ура! – воскликнул Эмметт и сгреб меня в охапку, когда Эдвард отпустил меня.
- Не радуйся так, - осадила его Элис. – Она пойдет со мной, правда, Тори? – пролепетала Элис и разбавила все это взглядом "а-ля кот из Шрека". О нет, опять мучения в виде всякий косметических процедур и переодевания…
- Нет, не правда, - весело ответила я и обняла Эмметта. – Мы идем гулять!
Словно по команде, мы с Эмметтом показали им обоим язык и, засмеявшись, поспешили удалиться.
Перед тем как Эмметт, подняв меня, побежал в лес, я услышала голос Эдварда:
- Рано или поздно ты все равно будешь играть, и это будет самым прекрасным, что я когда-либо услышу, и тебе самой будет нравиться это…
Конец воспоминания.
Вынырнув из воспоминаний, я обнаружила себя на скамейке у рояля. Очень аккуратно, словно боясь, что инструмент исчезнет, я открыла крышку и уставилась на клавиши.
Белые и черные, черные и белые…словно зебра…
- Ты прав, Эдвард, - выдохнула я, медленно проводя рукой по клавишам, отчего гостиную заполнили бессвязные звуки, которые показались мне невероятно громкими в тишине пустого дома. – Ты прав, мне действительно это нравится…
Глубоко вздохнув, я позволила рукам заскользить по клавишам. Я понятия не имела, что именно я собираюсь играть, да и зачем я вообще это делаю. Я просто поплыла по течению, поддавшись какому-то внутреннему порыву. Эдвард всегда говорил, что, когда ты играешь, разум отключается, только твое сердце подсказывает тебе нужное направление.… И я полностью отдалась на волю желаниям моего молчаливого сердца, позволяя ему управлять своими руками. С каждым новым звуком совсем незнакомой, но такой родной мелодии, я все больше погружалась в свой собственный мир, который словно дымка скрывал меня от реальности.
Если б я только знала….
Джаспер POV
Семейная охота не удалась… Хотя что тут удивительного? Меня сначала поразило, а затем удивило то усердие и даже строгость, с которым Карлайл предложил, а скорее приказал пойти всем вместе на охоту. Его эмоциональное состояние мне подсказывало, что ничем хорошим это не закончится. Так оно и вышло.
Карлайл просто хотел поговорить в очередной раз. Ведь время идет, а положение дел не меняется. В итоге все это закончилось грандиозным скандалом. Этот упрямый идиот даже слушать ничего не хочет, продолжая стоять на своем. Но самое удивительное, что он уверен, что все будет в порядке. Ну, допустим, что он так сильно верит в Тори, вернее, в нее бывшую и в то, что она не причинит вреда своей семье, опять же бывшей, но, как он не понимает, что помимо нее есть еще остальные. Вряд ли Аро пойдет на попятную, пусть даже ради любимой дочери.
Хотя с другой стороны мне его даже жалко. Он так свято верит своим предчувствиям и убеждениям, стремится следовать своему чутью и каким-то внутренним подсказкам, хотя сам не понимает природу их возникновения. Типичный пример запутавшегося, слепого человека. Что в принципе не так страшно, со временем он поймет, и я надеюсь, что мы тоже поймем причину его поступков, но вся проблема в том, что времени-то у нас нет.
Уговаривать его бесполезно, поэтому я осмелился предложить семье одну маленькую идею. Учитывая то, что Карлайл и Эдвард практически орали друг на друга, то они даже не поняли, что именно я это предложил. Кстати, это был первый раз, когда я видел Карлайла таким. Но мое предложение воспринялось в штыки со стороны Эдварда, чего и стояло ожидать. Но радует то, что меня также поддержали. Ведь Эдвард один, а нас много, Белла хочет стать вампиром, так в чем, собственно, проблема? Мы можем сами обратить ее, Эдварду придется просто смириться. И, если он не одумается, то мы так и поступим… наверное.
Разругавшись, мы отправились домой. Первым, естественно, убежал Эдвард, хотя он, наверное, отправился к Белле. Карлайл, Эсми и Розали ушли вперед, а я с Элис и Эмметтом плелись позади.
Если быть честным, то мне не хотелось возвращаться домой. Эмоции, которыми был пропитан дом, сводили меня с ума. Викки очень сильно изменилась после ухода Деметрия. Я вообще-то думал, что она убьет меня за то, что я немного подкорректировал ее чувства, когда она поцеловала Деметрия, но она сказала лишь "спасибо". То, что этот поцелуй был всего лишь благодарностью, я понял сразу, но мне захотелось показать ей, что значит действительно быть любимой и любить в ответ. И на свой страх и риск я сделал это. Только вот теперь я думаю, что это была ошибка.
Она очень тихая. Даже для вампира она слишком тихая. Иногда складывается впечатление, что ее вообще нет. Но не это самое страшное. Ее глаза… Они словно пустые, но одновременно заполнены миллионами вопросов. Когда она на тебя смотрит, то кажется, что она смотрит сквозь тебя, не замечая. Все это говорит о том, что она что-то решает, что-то очень серьезное. И я искренне боюсь ее решений.
Войдя в дом, я тут наткнулся на спину Карлайла, который неподвижно застыл. Я не сразу понял, что случилось. Карлайл, Эсми, Розали и даже Эдвард, который решил все же вернуться домой, стояли неподвижно. Эмметт и Элис тоже застыли. Все еще находясь глубоко в своих мыслях, я был сбит с толку таким поведением. Но, когда реальность полностью накрыла меня, я сам пораженно застыл.
Дом наполняла музыка, самая восхитительная музыка, которую я когда-либо слышал. Было в ней что-то такое, что не позволяло остаться равнодушным. Викки сидела за роялем и играла… Ее руки порхали по клавишам с удивительной легкостью, даже сначала могло показаться, что она не имеет никакого отношения ко всему этому, но это была она. Но не это было шокирующим. Учитывая то, как Эдвард заставлял ее учиться играть, совсем неудивительно, что она способна извлекать такие звуки из инструмента.
Странным было другое. Она, казалось, совсем не заметила нашего присутствия или просто не позволила себе заметить. Всю комнату заполняла какая-то странная дымка. Она плотным кольцом распространилась вокруг Виктории, тем самым словно закрывая ее ото всех. Викки, казалось, была в центре водоворота, но она не замечала всего этого – я уверен. Она была полностью поглощена музыкой, которая была непередаваемо мягкой, нежной. От музыки веяло покоем, она лилась неспешно, даже лениво. Но в то же время была настойчивой, сильной.
Но даже не этот туман, заполнивший все вокруг, был странным. Абсолютно непонятным были те картинки, которые то и дело вспыхивали в этой серой дымке. Они были не четкими, словно призраки. Некоторые из них быстро исчезали, некоторые достаточно долго оставались на своих местах. Все эти призрачные видения были живыми, словно сценки, разыгранные актерами. С той лишь разницей, что актерами были мы. Мы наблюдали сами за собой. Переведя взгляд с очередного видения, в котором Карлайл что-то бурно обсуждал с Эдвардом, я взглянул на Викки, и меня словно током ударило… Неужели, правда? Следующая возникшая картинка не оставила никаких сомнений. Это ее воспоминания… Но как такое возможно?
Мне резко захотелось уйти и не просто уйти, а выгнать всех или закричать, чтобы Тори очнулась. Это было неправильным. Она настолько была поглощена своими мыслями, что не замечала нас. Если учитывать ее особенности, то вполне возможно, что она сама не понимает, что творится вокруг. А мы словно подглядывали, ведь это были ее мысли, ее душа. Мы не должны так нагло вторгаться в ее пространство. Но вместо того, чтобы сделать хоть что-то, я просто стоял и смотрел, так же, как и все остальные.
Это было подобно немому кино, диалоги актеров мы знали наизусть. Она словно проживала всю жизнь с нами заново. Мы видели все, что когда-либо имело для нее значение.
Ее разговоры с Эсми, во время которых она хмурилась. Ее первые недоверчивые шаги в нашем доме…
Следующее воспоминание заставило меня улыбнуться. Это был переломный момент, тогда она поверила, что она действительно Каллен. Невооруженным взглядом было видно, что она отличалась от нас, и это ее всегда смущало. Тот день в школе был трудным, мы только переехали, Викки все еще была в младшей школе, и наши корпуса находились достаточно далеко друг от друга, мы не могли ей помочь. Дети бывают очень жестоки, и наша милая Викки тогда ощутила эту жестокость в полной мере. Она не рассказала нам, что именно было не так, но ясно было одно – ее не приняли. Она устроила нам дома грандиозную истерику с требованием отдать ее в приют. Она кричала, говорила, что мы слишком разные, что она нам не подходит и еще много всяких глупостей. Карлайл ее тогда с трудом успокоил, крепко обняв, затем к нему присоединилась Эсми, ну а потом и мы все. Вот и сейчас мы наблюдали эти групповые объятья. Тогда для нее это было очень важно, и, как видно, важно и сейчас. "Что бы ни случилось, как бы мы не выглядели, что бы не изменилось в нашей жизни, ты всегда будешь членом этой семьи. Ты - Каллен, и это навсегда" – кажется, так тогда сказал отец.
Я почувствовал волны изумления, исходящие от остальных, когда следующая картинка сформировалась в уже привычной дымке, которая стала темней. Музыка тоже изменилась, в ней помимо нежности и любви появились стальные нотки, она стала напряженней.
То, что мы сейчас наблюдали, раньше не видел никто. Это наши с ней тренировки. Я был удивлен, когда она попросила меня научить ее самообороне, но мне было приятно. И сейчас мы все видели наши жалкие попытки. В большинстве случаев она смеялась. Все было построено в виде игры, развлечения, и ей нравилось это. Она была такой беззаботной и веселой.
На несколько секунд все стихло. Туман перестал быть живым и снова стал серой массой. Но музыка не прекратилась, она замедлилась, а потом все вновь резко закрутилось.
Викки словно вела борьбу сама с собой. Все то, что мы видели, не было как-то систематизировано. Если сначала я думал, что она вспоминает все с самого начала, то сейчас я понимал, что ошибся. Она просто вспоминала каждого из нас. Но смешным, по крайней мере, для меня было то, что, кого бы она ни вспоминала, всегда и везде был Эдвард.
Она разговаривала с Эсми на кухне, рядом сидел Эдвард, все ее игры с Эмметтом, посиделки с Карлайлом, все они сопровождались присутствием Эдварда. Даже если этого не было нам видно, то это чувствовалось, чувствовалось по ее игре. Везде был он. Чаще всего в этом тумане времени вспыхивал именно он. Эдвард и Викки в гостиной о чем-то беседуют, он помогает ей делать уроки, их прогулки, очень часто вспыхивал момент того, как он целует ее в лоб перед сном. Некоторые воспоминания были удивительными, о которых я даже предположить не мог.
Она всегда была с Эдвардом, - смеющаяся, плачущая, грустная, веселая – она всегда была с ним.
Я заметил, что Элис усмехнулась, и я тоже не смог подавить улыбку. Викки, Элис и Розали сидели в нашей комнате, уже здесь в Форксе, и, как я понял, у них было что-то вроде тематического девичника. Викки хмурилась, ей явно надоели все эти игры в "куклу Викки". Было видно, что она ищет предлог сбежать.
- Эдвард! – тихий, но пронзительный крик сотряс комнату. Все словно по команде напряглись. Мы не сразу поняли, что этот крик был частью ее воспоминания. Только после того, как мы увидели, как Эдвард ураганом ворвался в комнату и схватил смеющуюся Тори на руки, мы поняли, что это все еще ее мысли.
Подобная картина повторилась несколько раз. Декорации были другими, но суть одна – Эдвард спасал Тори от моей неугомонной Элис.
Я ощутил на себе сразу несколько взглядов, когда следующие нечеткое воспоминание появилось перед нами.
Я очень хорошо это помню. Тогда я уже догадывался о том, что она влюблена в Эдварда, и этот случай просто подтвердил мои догадки.
Я нашел ее в лесу, достаточно далеко от дома. Она сидела на земле, обхватив колени руками, и плакала, даже рыдала. Ее одежда промокла, и ко всем ее рыданиям добавилась еще и дрожь. Я с трудом смог ее успокоить. И сейчас мы наблюдали то, как она пыталась вырваться из моих рук, когда я ее успокаивал. Но ее попытки быстро иссякли, и вскоре мы видели то, как она обнимает меня, все еще плача.
Она ничего мне тогда не сказала, да мне и не нужно было ничего говорить, я и так все знал. Ее поступкам всегда было одно оправдание, ее смех, так же, как и слезы, в большинстве случаев были вызваны Эдвардом.
Если подумать, то он был главным в ее жизни, он был всем… Это как-то страшновато звучит, но это правда. Несмотря на ее любовь к Эсми, которая была очень сильна, я чувствовал это, Эдвард был важнее. Но этот идиот настолько слеп, что никогда не видел этого, ну, или просто не хотел признавать.
Переведя взгляд на него, я заметил, что он стоит, прижав ладонь к груди, словно пытается пропихнуть ее внутрь и хватает ртом воздух. Господи, неужели он понял? Хотя вряд ли, этот твердолобый осел будет отрицать даже очевидное.
Музыка внезапно изменилась. Изменилась и сама Викки, ее плечи заметно напряглись, челюсти сжались. От прежней легкости не осталось и следа, музыка стала темной, пропитанной горестью, сожалением и болью. Я знал, что мы сейчас увидим и об этом догадался не только я.
Элис прижалась ко мне, Эмметт взял за руку Розали, Эсми, казалось, стала еще бледней.
Ее музыка была превосходной, даже без этих живых воспоминаний можно было понять, что она чувствует в тот или иной момент, все, что мы слышали сейчас, говорило лишь об одном – нам предстояло увидеть ее смерть…
Эдвард POV
Это было непередаваемо, все, что сейчас происходило, было где-то за гранью реальности. Это просто не могло быть правдой. Сколько раз я представлял ее вот так сидящей за роялем, но я даже и вообразить не мог, что ее игра будет настолько прекрасной. Она всегда была капризной, как только я заговаривал об уроках, на ее лице отражалось такое наигранное отвращение, что становилось смешно. Наши уроки всегда были маленькой войной. Но в итоге я выиграл, она играла, чудесно играла.
Но в данной ситуации я бы предпочел не слышать этого, потому что это не могло быть правдой. Для того, кто привык выражать свои эмоции и чувства посредством музыки, я слишком хорошо ее понимал. Каждый новый звук, который она извлекала из инструмента, был новым ударом для меня, и с каждой секундой эти удары становились все сильнее.
Нежная, неспешная мелодия была наполнена любовью, привязанностью и доверием, безграничным доверием к семьей, ко мне, особенно ко мне. Но все же я отчетливо слышал нотки грусти, хорошо скрываемой тоски и грусти. Она скучала по этому, скучала по семье… по мне. Все, что она говорила мне до этого, было неправдой, она скучала по мне так же, как и я скучал по ней. Но опять же я бы предпочел этого не знать.
С каждым новым воспоминанием, возникавшим в комнате, с каждой новой эмоцией, которая проскальзывала на ее лице в этих воспоминаниях, я понимал, насколько я был слеп и глуп. Как я мог не видеть всего этого, находясь с моим маленьким ангелом двадцать четыре часа в сутки? Почему я не понимал?
Ведь все это началось уже тогда, в тот самый миг, когда маленькие дрожащие ручонки обняли меня, ища поддержки и понимания. То тепло, которое я чувствовал, было началом, которое я проглядел. Почему я не заметил? Почему я отрицал все, что тогда чувствовал?
Я знал, что мы связаны, знал, что между нами существует что-то, что не поддается объяснению, но не видел главного.
И именно я виноват в том, что с ней сейчас происходит. Я - причина всей ее боли. Как такое могло произойти? Как я мог допустить такое? Почему я позволил моему ангелу разочароваться во мне?
Она была моим миром, всегда была только она. Она и сейчас важная часть меня, но все уже не так просто.
Наблюдая за очередным воспоминанием, которое было наполнено странным светом и теплом, я не мог поверить, что не видел этого раньше. Почему я не понял, что это маленькое создание все это время любило меня? Ведь все ее действия, все взгляды красноречиво говорили об этом, а я не видел, причиняя моему ангелу боль. Наблюдая за собой в ее воспоминаниях, я отчетливо понимал, что мое поведение было неправильным. Я сам позволил ей влюбиться в меня. Маленький ангел влюбился в такого монстра, как я. Это ведь неправильно. Да я и сам был не лучше… Нет… Не может быть! Я любил ее? Мог ли я любить ее тогда?
Я сжал кулаки и зажмурился, стараясь прогнать от себя эти мысли. Это не может быть правдой. Просто не должно! Вампир влюбляется один раз и навсегда, а я люблю Беллу, мою Беллу…
" А любишь ли?" – ехидно поинтересовалось подсознание, я сжал кулаки сильнее.
- Эдвард! – звонкий и такой родной голосок заставил меня распахнуть глаза. И картина, которую я увидел, заставило внутри что-то сжаться.
Это был первый день в школе для Изабеллы Свон, день, когда я чуть не убил ее посреди класса. Тори нашла меня в машине, она словно подсознательно чувствовала, что со мной что-то не так. В тот момент я был монстром, монстром, который был готов на все, лишь бы получить желаемое. Я слишком был занят своими терзаниями, чтобы заметить, какого тогда было ей. Той, которая, несмотря ни на что, пыталась меня успокоить. Но сейчас я это видел. Видел с какой любовью она смотрела на меня, видел ее боль, грусть. Несмотря на то, что я отталкивал ее, кричал на нее, она все равно осталась со мной. Я ведь тогда причинил ей много боли, видя сейчас, как я ее схватил… Черт, да я ведь ей чуть руки тогда не поломал! Но она все равно не ушла, она осталась со мной. Обняла меня, дрожала, скорее всего, из-за страха, но обняла. Ведь именно ее тепло помогло мне тогда успокоиться.
Музыка изменилась, стала строже, жестче, ушла легкость, нежность. Осталось только боль и обида. Какая же я скотина! Монстр, самый настоящий монстр!
Наша ссора тоже теперь выглядела по-другому. Я кричал на ту, которая любила меня, действительно любила. Кричал на моего ангела, который всегда поддерживал меня. Кричал на ту, которую любил… Внутри что-то взорвалось. Реальность поглотила меня с такой силой, что, казалось, будто я снова горю в том ужасном огне перевоплощения. Я любил моего маленького ангела…
Звук пощечины, да и вид всего того, что я сделал, повергли меня в шок. Я сам не заметил, как рука метнулась к груди, туда, где когда-то билось сердце. Я начал хватать ртом воздух, не в силах справиться с потрясением. Я ударил моего маленького ангела, мою Тори, отплатил ей ударом за ее любовь. Я и раньше понимал, что этот поступок был неправильным, но теперь я видел все в другом свете. И все было гораздо хуже…
Я сам убил в ней ту любовь, которая помогала мне жить, которая была смыслом моего существования. Я убил ее душу... и свою заодно…
Она ушла, хлопнув дверью, а я так ничего и не сделал.
Неудивительно, что она меня ненавидит. У меня есть Белла, а она одна… Я - причина ее несчастья.
Я счастлив с Беллой… "А счастлив ли?" – опять вмешалось подсознание. Я понимал, что оно мне хочет сказать, но не верил в это. Ведь это не может быть правдой, да? Я не могу любить Тори, у меня есть Белла. Она моя судьба, так ведь?
Почему я сам не верю в то, что говорю? Я ведь не мог придумать любовь, не мог заменить одну девушку другой? Это глупо! Я с Беллой, я ее люблю! А как же Тори?
Я пропустил тот момент, когда из мелодии окончательно исчезло тепло. Теперь она была темной, зловещей, наполненной болью, но даже это не делало ее менее прекрасной. Дымка, царящая в комнате, тоже изменилась, она стала плотнее, гуще, темнее. В ней виднелись какие-то смутные очертания, но я не мог разобрать, что именно это было. Все, что сейчас творилось в комнате, можно описать одним лишь словом – боль. Неконтролируемая, раздирающая боль… И я понял. Эти очертания - это приборная панель. Это машина. Это все то, что чувствовала моя девочка, свернувшись калачиком в машине… Как человек может вынести такое? И я оказался прав. Картинка стала четче. Моя девочка, мой ангел рыдал в машине. И причиной был я. Монстр, который сделал с ней это.
Я видел, как Эсми яростно вцепилась в руку Карлайла, я ведь причинил боль и ей. Лишил ее дочери.
Следующее, что я ощутил, это уверенность. Музыка стала увереннее, но по-прежнему была "темной". Я знал, что сейчас будет, чувствовал. И я не хотел видеть это, но не мог сдвинуться с места.
Маленькие, но уверенные шажки, небольшое препятствие в виде ограждения. и перед нашим вниманием возникла черная, как смоль, вода. Она была на мосту. Последнее воспоминание ее человеческой жизни.
Мне было плевать, что это всего лишь прошлое, жалкая картинка в каком-то непонятном тумане. Все мое существо кричало лишь об одном – я должен спасти ее, я буквально рвался к ней, хотелось закричать "не надо, не делай этого", но я не мог. Я уже ничего не мог изменить.
Дрожа от непонятных мне эмоций, я наблюдал, как мой ангел шагает в бездну.
- Прости, - безмолвно сказали ее губы, и она прыгнула. Музыка резко оборвалась, Эсми закрыла рот ладошкой, сильнее прижимаясь к Карлайлу. В мыслях остальных царил хаос. Словно неосознанно издеваясь над нами, этот момент повторяется еще раз, музыка вновь начинает заполнять пространство, но она звучит где-то на заднем плане. Перед глазами по-прежнему стоит этот ее шаг в пустоту. Я до боли давлю на свою грудь, словно желая вырвать сердце. Неважно, что оно молчит, я просто не имею на него права. У таких, как я, просто не может быть сердца.
Музыка вновь меняется, теперь она наполнена страхом и непониманием. Дымка превращается в какой-то странный водоворот, и вся комната словно вспыхивает в огне. Она горит. Я отчетливо слышу непонимание, звучащее в музыке. Она помнит боль, огонь, но не понимает причину. Естественно, она ведь ждала покоя. А вместо этого испытывает муки превращения.
Дальше все снова становится ярким, четким, слишком четким. Новая картинка непривычно ясная и реалистичная, словно мы сами оказались вместе с ней в этой комнате. Она вампир. Первое устрашающее воспоминание в новой ипостаси. Она видит себя в зеркале, резко отлетает к стене, желая спрятаться от того монстра, которого увидела. Кай, Аро пытаются ее успокоить, но она рычит, как настоящая дикая кошка, ее глаза мечутся по комнате, она пытается понять. Взгляд снова останавливается на девушке в зеркале, и я буквально чувствую ее обреченное понимание. Она медленно сползает на пол и обхватывает голову руками, произнося лишь одно слово: "Нет".
Следующая картинка, которую мы видим снова возвращает нас в эту же комнату. Та же комната, та же поза, но мне кажется, что прошло уже много времени. Ее пытаются накормить. Кай, Деметрий, Феликс пытаются насильно заставить ее выпить. Не просто насытиться, а убить. Парень лет двадцати испуганно смотрит на нее. А потом все исчезает. Остается лишь она и парень, истекающий кровью. Она убегает. Борется, не хочет превращаться в монстра.
Следующее ее воспоминание вызывает вздох изумления, оно не четкое, но всем нам понятно, что это. Охота. То, про что она рассказывала Джасперу. Ее первая попытка. Она вся перепачкана, сидит на земле, вид абсолютно потерянный. Это, скорее всего, даже не ее воспоминание, это то, что она потом увидела через его мысли, смешанные с собственным виденьем ситуации. Деметрий медленно подходит к ней, желая успокоить, что-то говорит. Если читать по губам, то получается что-то типа "ничего страшного, все хорошо. Все правильно. Они примут любой твой выбор. Не волнуйся, я буду с тобой. Я всегда с тобой". И он обнимает ее.
В груди что-то сжимается сильнее. Что это? Ревность? Я ее ревную? Нет, не может быть.
Следующее, что мы видим, это какой-то переулок. Деметрий прижимающий девушку к стене. "Это твой выбор, ты не обязана, если не хочешь" – достаточно четко звучат его слова.
- Я должна и буду соответствовать своей семье, - после этих слов она вгрызается в горло девушки. И опять ощущается какой-то страх и боль. Внезапно снова возникает мост и ее шаг в пустоту.
И я понял. В этот момент она смирилась. Не приняла, но смирилась со своим новым положением.
Далее картинки мелькают очень быстро. И ничего хорошего в них нет. Охота, убийства, тронный зал Вольтерры, Кай, Маркус, Аро, какие-то разговоры с ними. А потом снова возникаем мы. В тот день, когда она пришла к нам, когда мы узнали кто она.
Стыдно, мне впервые так стыдно. То, как мы смотрели на нее, все те эмоции, которые были написаны на наших лицах… Мой ангел не заслужил этого. Она не виновата. Я виноват. Из-за меня она попала на этот чертов мост, из-за меня она хотела умереть.
Музыка опять меняется, появляется сомнение вперемешку с уже привычной болью. Моему ангелу все время больно, я причиняю ей эту боль. Картинки тоже становятся странными. Если сначала появляется Карлайл, то следом возникает Кай. Мы с ней вместе смеемся, вдруг резко на моем месте возникает Деметрий. Ее воображение словно смешало нас всех. И лишь спустя несколько минут я понимаю. Она сравнивает. Сравнивает две семьи, две жизни. И все эти воспоминания приносят лишь боль, я чувствую ее.
Она словно… выбирает? Разве она может выбирать? Сомнение…
Выбор очевиден, мы большие монстры, чем они.
Картинки мелькают все быстрей…
- Ненавижу! - сдавленный рык, и крышка рояля захлопнута. Как по волшебству, вся эта серая дымка исчезает. Викки, нет, Тори оперлась лбом о рояль, кулаки сжаты. – Как же я все это ненавижу! Я так устала… - шепотом произносит она. В ее голосе сквозит разочарование и боль.
Мой маленький ангел не должен страдать…
Что, черт возьми, мне со всем этим делать!?
Виктория POV
Никогда бы не подумала, что музыка может быть таким замечательным лекарством. Мне стало легче. Словно я часть своих проблем и забот передала той мелодии, которую играла. Долой сомнения, здравствуй уверенность! Я невольно улыбнулась. Как же все-таки хорошо…
- Черт! – сдавлено прошипела я, когда почувствовала присутствие Калленов. «Так, главное - спокойствие и уверенность», – мысленно повторила я и повернулась.
Естественно, они были тут. И они явно слышали мою игру, судя по их задумчиво-огорченным лицам. Я так плохо играю? Ну, да ладно.
- Карлайл, - начала я, двигаясь в его сторону, попутно захватив листок с тумбы, - вам тут звонили. Вы в следующий раз автоответчик включайте, а то я же вроде к вам в секретари не нанималась, - ехидно заметила я, передавая ему листок.
- Ты замечательно играешь, - тихо произнес Эдвард с какой-то странной интонацией.
- Да, я знаю. Маркус хороший учитель, - солгала я, Эдвард шумно выдохнул. И на его лице проскользнуло что-то наподобие… боли?
- Что это было, милая? – заботливо поинтересовалась Эсми.
- Это была музыка, Эсми, - усмехнулась я.
- Нет, я о другом. О картинках, прошлом… Что это было? Как ты это сделала? - Это она о чем? На моем лице явно можно было прочитать непонимание.
- Я не понимаю, о чем вы говорите, - произнесла я и собиралась уйти, но Джаспер остановил меня.
- Посмотри. – Он протянул мне руку. – Посмотри, и ты все поймешь.
- Я не собираюсь копаться у тебя в голове. Мне это не нужно, - фыркнула я и направилась к двери. Хотя, признаюсь, соблазн был велик.
Настроение у меня действительно поднялось, и мне просто необходимо было развеется. И я знала лишь один способ. Но моим планам явно не суждено было сбыться. Я слышала, что Джаспер следует за мной. Что ж, похоже, меня опять ждет какой-то глупый разговор и мне почему-то кажется, что он мне не понравится.
Отредактировано Tina_Meysen (2012-03-23 23:30:51)
